Меня прожгла дикая ревность.
Это моя женщина. Моя, не его. Зачем он к ней пристал? Почему не отпустит ее?
Но вдруг осенило: не моя и никогда не будет моей.
Я принадлежу ей.
А это уже совсем другое дело.
Я готов был ждать сколько угодно, ждать, когда она его забудет. Я никогда не предполагал, что он может вернуться. А теперь, столкнувшись с реальностью, осознав, что могу навсегда потерять эту девушку, я неожиданно понял то, что я и так знал на протяжении последних недель.
Я люблю ее.
И вот появляется он, которому я и в подметки не гожусь, и хочет забрать ее у меня.
Я чуть не зарыдал от беспомощности. Запаниковал. Готов был драться за нее, но как? Ни хрена я не мог сделать. Я мог лишь оставаться самим собой, но этого мало.
Только секс. Между нами всегда будет только секс.
Она приподняла голову и нежно поцеловала меня в шею, сердце заколотилось еще сильнее. Раньше она себе такого не позволяла. Но как бы мне ни нравилось происходящее, все эти чувства были лишь результатом отношений с другим мужчиной. Он обидел ее, а я оказался поблизости и был обязан утешить.
Хотя это было уже что-то. По крайней мере, я не просто чесал щеку, а действительно помогал.
Она была со мной, обнимала меня. Позволяла обнимать себя в ответ. Грех было не наслаждаться таким мгновением, тем более что неизвестно, сколько их еще, таких мгновений, осталось.
Я зажмурился и сглотнул появившийся в горле комок, попытался сосредоточиться на ее дыхании на моей шее, ее щеке, прислонившейся к моей ключице, — такой беззащитной мне доводилось видеть Кристен, лишь когда она сворачивалась рядом калачиком после проведенной со мной ночи.
Я поклялся, что сегодня мы оторвемся на полную катушку, чтобы она обо всем забыла.
Чтобы после ее отъезда у меня остались теплые воспоминания.
Глава двадцать четвертая
Кристен
Я споткнулась и, разразившись смехом, полетела со сцены. Джош умудрился подхватить меня на последних ступеньках и прижал к себе. Я почувствовала, как от безумного хохота сотрясается и его грудь.
Он был в той самой футболке, которую я стащила в день нашего знакомства. С логотипом пивоварни. Она идеально на нем сидела. Широкая спина, пресс, ткань обтягивает накачанную грудь. Я глубоко вздохнула и попыталась уловить аромат мужского кедра, аромат Джоша. Когда, наконец, получилось, задержала дыхание, чтобы вновь не потерять его.
Я уже немного перебрала.
Мы выпили для храбрости, не считая двух предыдущих бутылок пива. И на пару исполнили «No Diggity»
[8], правда, полпесни я просто угорала. А вот Джош молодец. Даже танцевал и все такое.
Я обхватила его за талию, сцепив за спиной пальцы, он прижал меня поближе и улыбнулся.
— Мы обнимаемся только потому, что на тебя пялятся какие-то девахи, — соврала я, упершись подбородком ему в грудь. — Как хорошая подруга я обязана защищать тебя от нападений всевозможных теток.
Он хихикнул.
— Спасибо, что пояснила. А я уж испугался, подумал было, что все по-настоящему.
Ради тебя я готова на все. По-настоящему.
— Хочу признаться. — Я подняла голову. — На самом деле ты не такой уж и плохой водитель.
Он удивленно расширил глаза.
— Что? — Я закусила губу.
— Да нет, просто вспомнил шутку Шона. Пьяные и легинсы никогда не врут.
Я фыркнула.
— Я не пьяна. Просто говорю курсивом. А Шон идиот. Тебе когда-нибудь хотелось попросить человека заткнуться, хотя он и слова еще не сказал? А меня так и подмывает каждый раз, когда вижу его физиономию. — Я прищурилась. — Хотя в легинсах есть доля правды…
Он засмеялся, и от улыбки в уголках его глаз появились морщинки.
Я надула губы.
— Джош? Хочу острых крылышек.
— Слушаюсь, мэм, — моментально вытянулся он.
Под завывания песни Лолы Симоне мы вернулись за свой столик, и он сделал заказ.
Я припала к бутылке с пивом и сделала большой глоток.
— Почему мужики всегда садятся лицом к двери? — Я облизнула губы.
Он улыбнулся.
— Разве? — И посмотрел через меня на выход. — Ха. И точно. Может, защитный инстинкт. Чтобы быть в курсе приближающейся опасности. Чтобы моментально выхватить меч и защитить тебя. — На щеках снова заиграли ямочки.
Боже.
Тайлер был красавчик, такой, знаете, эталон. Как с черно-белой рекламы мужского одеколона. Но Джош. Боже мой, Джош. Он сводил с ума. Плюшевый мишка. Теплый, милый, сладкий.
Как бы я хотела впустить его в свою жизнь. Стать его женщиной, если он захочет. Тем утром после первой ночи он намекал на отношения. Значит, захотел бы. Значит, хочет.
Он будет запирать перед сном дом и целовать меня на ночь. Будет бросать рубашки на мой стул, а я не буду ворчать. Каскадер будет спать вместе с нами, ведь он любит Джоша. А когда Джош уйдет на работу, я буду писать ему, как сильно скучаю, а он ответит, что тоже скучает. А если я начну слишком много болтать, он засмеется и, как обычно, утихомирит меня. Джош принимает меня такой, какая я есть, — казалось, ничто во мне его не пугает, и поэтому мне хорошо. Только с ним я могла быть настоящей собой.
А может, лучше выйти замуж за Тайлера.
Почему, собственно говоря, все вокруг должны страдать, так ведь? Если я выйду за Тайлера, он будет счастлив, мама будет счастлива. Джош переберется на плодородное пастбище и заведет миллион детишек. А я останусь с тем, кто мне дорог и кто, возможно, отвлечет меня от разбитого навеки сердца.
Мы с Тайлером уживемся. Я буду хорошей женой. Конечно, на нас с Джошем это не будет похоже, но и не должно же, в конце-то концов. Разве я не имею право рассмотреть разные варианты? К тому же Тайлер знал о моих чувствах к Джошу. Он знал, о чем просит, когда делал предложение.
Лучшая подруга перестанет со мной разговаривать, а собака, скорее всего, сбежит. С Джошем.
Интересно, будет ли когда-нибудь Тайлер пить со мной пиво с крылышками?
Вряд ли.
— Знаешь, кто тебе нужен, Джош? Женщина, которая всегда улыбается.
— Ты о чем? — засмеялся он.
— Ну, знаешь, такая миленькая женщина с вечной улыбкой на лице. Из них получаются отличные матери. Они участливы и поглаживают мужа по спине, если у того выдался неудачный день. Они пахнут печеньем, и у них морщинки в уголках губ и глаз оттого, что они все время улыбаются, и они не выходят за продуктами, не накинув на плечи шарф.
