Насколько я помню, Лузгина всегда была на стороне Ладуси, в какие бы истории она не втягивала ее и не попадала сама. Это был бессменный адвокат, готовый оправдать любой проступок, простить любую провинность нашей белокурой диве. Но что же означали сегодняшние выпады? Только я хотела защитить Ладу, как неожиданно досталось и мне.
— Что ты смотришь на меня так осуждающе? — Подавшись всем телом вперед, Вася сверлила меня взглядом, полным ненависти. Мне захотелось юркнуть под стол. Такой негатив способен пробить самую крепкую энергетическую защиту. — Строишь из себя деву целомудренную, а по вечерам удовлетворяешь саму себя в своей фиолетовой комнате. О нет, я ошиблась — на стремянке в библиотеке! Это более оригинально. Довела себя до сексуального истощения, до того, что согласилась отдаться в распростертые руки Лады. Она сделает из тебя конфетку, так и знай. Леденец, который будут с удовольствием лизать! Ты готова к этому?
Я не успела ничего понять, потому что в этот момент Вася вдруг замолчала, глотая ртом воздух. С лица ее что-то лилось: это Лада плеснула в нее из своего бокала с минералкой. Не глядя на Васю, она сидела раскрасневшаяся до такой степени, что цвет ее алого трикотажного платья практически совпал с цветом лица. Тишина, повисшая над нашим столиком, показалась мне страшной предвестницей бури. Я зажмурила глаза, представляя, как разъяренная Вася сейчас вцепится в волосы Ладе, а я буду разнимать их. Какой стыд! Что о нас люди подумают?! Пришли три такие милые женщины, а ведут себя, как уличные девки. Я боялась открыть глаза, вслушиваясь в монотонный шум, раздававшийся со всех сторон. Только над нашим столиком зависла зловещая тишина, грозившая разорвать мне барабанные перепонки.
Вдруг я услышала плач. Мгновенно открыв глаза, я увидела, как Вася плачет, закрыв лицо руками. Я хотела утешить ее, но Лада положила мне руку на бедро, слегка похлопав. Кажется, она хотела предостеречь меня от оказания преждевременной помощи. Я поняла: нужно было дать Васе возможность выплеснуть все, что накопилось у нее за время неурядиц в семейной жизни. Пусть лучше это выльется слезами, чем еще одним потоком несправедливых слов, обращенных к нам. Мне было обидно. Думаю, Ладе тоже. Она сидела с кислым лицом, постукивая по столу пальцами с отменным французским маникюром.
— Простите меня, девочки. — С этих слов началось раскаяние Лузгиной.
— Я подумаю, — Лада закинула ногу за ногу, с яростным раздражением глядя на табличку «У нас не курят», которая висела как раз рядом с нашим столиком.
— Уже простила, — тихо сказала я, не глядя на Васю. Я слушала, как она громко сморкается в салфетку, всхлипывает, но видеть этого не хотела.
— Я последняя скотина, если позволила себе так разговаривать с вами.
— У нас не ругаются, — покачивая ногой, заметила Лада. — Не курят, не ругаются, не занимаются самоедством.
— Что мне делать? — Вася смотрела на нас взглядом избитой собаки.
— Ничего, — Лада хлопнула себя по бедрам. — Однако как она умеет из ничего сделать проблему!
— Он считает меня своей собственностью.
— Тебя, а не какую-то другую женщину, — прервала ее Лада. — Что тебя не устраивает? Ты вообще знаешь, сколь важно и уважаемо слово твоего мужа в деловом мире? Один человек говорил мне, что если Лузгин скажет, что небо зеленое, а вода золотая, то все с этим согласятся.
— Какая чушь, — уже менее уверенно произнесла Вася. Она тряхнула головой, словно забыв, что сегодня ее рыжие кудри аккуратно собраны в узел на затылке. — С чего бы это всем становиться дальтониками? Ради его прекрасных глаз?
— Он так богат, Платоновна, что спорить с таким человеком — верх безрассудства! — Лада говорила медленно, четко, словно рассчитывая, что ее реплики записывают.
— Безнравственно не иметь своего мнения, Лада Леонидовна, — упрямилась Вася.
— Глупо рассуждать — тоже малоперспективно, — не выдержала я. — Тебе было нужно сильное плечо, достаток — ты все это имеешь в избытке. Слишком много, да? Что тебе нужно? Я ведь предупреждала, что это твой мужчина. Прояви немного терпения, немного такта, чуть-чуть кокетства и изворотливости, и он — твой навеки! Вместо этого ты машешь перед его носом красной тряпкой и ждешь, когда у него лопнет терпение. Учти, ждать недолго. Останешься с носом.
— Не лепите из меня расчетливую стерву. — Вася погрозила нам пальцем. От ее раскаяния не осталось и следа. Она снова была готова обрушить на нас лавину своей неудовлетворенности, нервозности.
— Мы ни на минуту не забываем о том, что для тебя важны отношения, — несколько иронично произнесла Лада. — Но ты уже переборщила, подруга. Приди в себя и стань для мужа незаменимой.
— Как?
— Раздели его увлечения, будь внимательна к его работе, заботься о его здоровье и внешнем виде. Почаще занимайтесь сексом, показывай, что тебе его мало, отдавайся в самых необычных местах. Это то, что привязывает мужчину крепче любых клятв!
— Ты это делала? — Вася снова нарывалась на грубость.
— Я объясняю тебе азы беспроигрышного поведения, а ты хочешь все свести к моим просчетам? — Лада проявляла чудеса терпения. — Нет, ты невозможна, Лузгина. Я уже жалею, что сама в свое время не занялась Левой. Мы были бы с ним идеальной парой.
— Забыла, что ты не в его вкусе? — Вася принялась за пиццу, нервно разрезая ее на маленькие кусочки.
— Никогда не забывала об этом с того момента, как ты меня просветила.
— Вы опять поссоритесь, — вмешалась я. — И чему это поможет?
— Она перестанет ныть. — Лада, не стесняясь, показала на Васю пальцем. — Тебе нужно больше заниматься сексом.
— Я не против, но моего мужа все время нет рядом! — выпалила Лузгина.
— Остается ванна, душ, эротические фильмы. — Лада, кажется, исчерпала арсенал терпения.
— О чем вы говорили с Левой в машине, когда ехали от родителей? — Я резко сменила тему разговора, обращаясь к Васе.
— Он молчал, а я выговаривала ему за то, что остаюсь одна.
— Ты забыла, о чем мы договаривались? — Я пристально посмотрела на подругу.
— Помню. Мы договорились, что я должна быть тихой и покорной и сделать так, чтобы в следующий раз он взял меня с собой в казино. Я уже начала проводить работу.
— Как он это воспринял? — оживилась Лада.
— Обрадовался. Он даже решил, что я больше не обижаюсь, хотел переспать со мной, а я демонстративно ушла с подушкой в гостиную.
— Ненормальная… — прошипела Лада. — Я отказываюсь давать тебе советы. Ты сама разрушаешь брак, а потом спрашиваешь, почему так происходит.
— Он намекал, что я могу развлечься на стороне, забыла? — Вася положила в рот кусочек пиццы, но жевала его с таким видом, как будто это было нечто невкусное, непроглатываемое.
— Вася, мы слишком много говорим о тебе, — заметила Лада. — Нас трое, всем нам нужно высказаться, а мы с тобой ходим по кругу. Разомкни его. Скажи, что ты перестанешь маяться дурью и не будешь нервировать своего не самого худшего из мужей.
