– Раиса говорит, что вчера около девяти вечера возвращалась с мужем из гостей. Проходила мимо магазина. Сорокин в легком подпитии сидел на крыльце и смолил папиросу.
– Около девяти? А точнее сказать она не может?
– Брось, Вань. Бесполезные потуги. Даже если бы она его видела в девять вечера, что с того? Банда швырнула гранату в окно старого корпуса приблизительно в двадцать сорок, а смылась из Глотова переулка в двадцать сорок пять. За пятнадцать минут с Таганки до Котельников никак не домчишься. Разве что на ковре-самолете.
Василий был прав, недавно появившаяся зацепка с майором Сорокиным рассыпалась в прах.
– Если хочешь, могу проверить это алиби, – предложил он, видя, что Старцев сомневается. – Поговорю с мужем Раисы, с теми, у кого они были в гостях…
– Поглядим. Хотя по внешности и образу жизни Сорокина и так понятно, что ни с какой бандой он не связан.
За дверью послышались тяжелые шаги.
– Возвращаются. Давай послушаем, что он расскажет…
* * *
– …Как же мне не помнить Василькова! – уверенно завил сторож. Сообразив после первых вопросов сотрудников угрозыска, что их больше интересует бывший сослуживец Александр Васильков, а не он, Сорокин с облегчением перевел дух. – Очень даже хорошо помню! Статный такой, симпатичный. Лет около тридцати. Разведкой в нашей дивизии заправлял. Грамотный и смышленый парень. Ох, смышленый! Дивизионное начальство очень его уважало.
– Все верно. А насколько хорошо ты его знал, Сергей Игнатьевич?
Тот неуверенно пожал плечами:
– Не так чтобы хорошо… Из одного котелка щей мы с ним, конечно, не хлебали. В штабе иногда встречались, здоровались за руку. У нас службы-то разные были. И задачи, стало быть, тоже. Поэтому он своей работой занимался, я – своей.
– А когда ты его в последний раз видел?
– Так в сорок четвертом и видел. В конце лета, когда беда со мной приключилась…
Руки у бывшего майора изрядно тряслись. Прихлебывая горячий чай, он нещадно стучал зубами по краю кружки. Обжигался, но пил. И, вспоминая сорок четвертый год, сбивчиво рассказывал о своем несчастье и как из этого несчастья его выручил командир дивизионной разведки.
– В конце лета сорок четвертого года дивизия наша наступала в Польше. Точную дату назвать не возьмусь – запамятовал. Ранним утром это произошло. Ночь выдалась холодной, вода в Висле успела остыть…
«Бедолага, – наблюдал за ним Старцев. – Пьянствовать начал еще с вечера. За ночь приговорил две бутылки – целый литр красного вина. Да и пьет, судя по внешнему виду, давненько».
– Напомните, какую должность вы занимали в дивизии? – вмешался в разговор Бойко.
– Я служил начальником связи стрелковой дивизии. Цельный батальон связи был подо мной со всем хозяйством. Суетная, доложу я вам, должность. Телефонные аппараты, километры проводов, радиостанции, аккумуляторные батареи. И секретные частоты, пропади они пропадом, меняются чуть ли не каждый день… И все на мне. Все на мне! Начштаба вечно на взводе, постоянно орет: «Где связь?! Почему я не знаю, что происходит на левом фланге?! Даю вам полчаса, чтоб наладили связь!..»
Иван Харитонович был знаком с предшественником Сорокина и мог подтвердить каждое его слово. Должность и вправду была нервной. Таких собачьих должностей в дивизии было несколько: начальник штаба, командир разведки, командир ремонтно-восстановительной роты, командир автороты подвоза, командир комендантского взвода, начальник полевого хлебозавода и начальник передвижного полевого госпиталя. Ну и начальник связи – куда ж без него?..
Однако сознание сейчас терзалось по другому поводу. Чем дольше Иван слушал бывшего майора, тем отчетливее и громче в его голове звучал вопрос: «Почему Сашка написал на записке фамилию этого человека? Почему?..»
На штурмовавшего военкомат бандита этот опустившийся, до крайности потерявший физическую форму человек совершенно не походил. Такого в своих рядах не потерпела бы ни одна уважающая себя банда. Хотя бы потому, что проку от него никакого. «Не сумеет он ни прицелиться, ни выстрелить, ни постоять на стреме, ни проследить, ни быстро скрыться при шухере, – наблюдал за Сорокиным Старцев. – Странно, что его в сторожа-то взяли. Небось пожалела сердобольная Райка…»
Тщательный осмотр помещения, вещей и самого подозреваемого подтвердил его непричастность к криминальным делишкам. За два года работы в МУРе Иван вдосталь повидал всякой шатии-братии и безошибочно определял блатных по целому ряду признаков. К тому же рядом находились два более опытных сыщика – Егоров и Бойко. Судя по выражению их лиц, ответа на главный вопрос – при чем тут Сорокин – они тоже не знали.
«Ладно, коль уж зацепиться не за что, послушаем его рассказ», – Старцев потянул из пачки папиросу.
– Сергей Игнатьевич, так что же с тобой стряслось в Польше в конце августа сорок четвертого?..
Глава десятая
1-й Белорусский фронт, юго-восток Польши, Люблинско-Брестская операция; август 1944 года
К середине сорок четвертого немец отступал по всем фронтам. А Красную Армию, поднаторевшую в боях и получавшую от союзников неплохую поддержку в виде вооружения, боеприпасов, продовольствия, медикаментов и прочего, остановить было уже невозможно. Наступал и 1-й Белорусский фронт, однако скорость его продвижения на запад выходила неравномерной – кое-где немецкие части проваливались и стремительно отступали, а где-то оказывали упорное сопротивление.
Дойдя с боями до Вислы, стрелковая дивизия, в которой командовал разведкой Васильков, организовала переправу в районе местечка Подгорц. Поначалу дело шло туго: двое суток передовые подразделения штурмовали русло, а немецкая артиллерия раз за разом точным огнем отбрасывала их назад. Пришлось окружным путем отправлять в тыл противника усиленную стрелковой ротой разведку. Батарея была обнаружена, успешно подавлена, и дело пошло резвее.
На четвертый день восемьдесят процентов личного состава дивизии переправились на западный берег. Наступил черед последних технических и вспомогательных подразделений…
Около шести утра по рокаде вдоль восточного берега Вислы ехали два американских автомобиля: юркий «Виллис» и армейская «полуторка» – Ford G8T, в металлическом кузове которой покоилось разнообразное связное оборудование. В «Виллисе» рядом с водителем сидел чубатый старлей с автоматом; позади на узком и жестком диванчике в одиночестве подпрыгивал на кочках майор Сорокин.
Ехали по занятой советскими войсками территории. Опасаться было нечего – восточный берег Вислы вот уже пять дней как был очищен от гитлеровских полчищ. Демонтировав со старых позиций последнее имущество – генераторы, телефоны, провода, радиостанции, – бойцы спешили к наведенной переправе. Оставалось проскочить лесок, обогнуть излучину реки и выкатиться к пологому берегу, поросшему камышом.
За излучиной по-над песчаным дном бурлила стремнина с неглубоким, около полуметра, бродом. Ну а там – на западном берегу – кипела прифронтовая жизнь: обустраивались новые позиции для пехоты и артиллерии, тыловики и обеспечение подвозили топливо, боеприпасы и харчи, медики разворачивали свои палатки…
