– Банда из двадцати человек?! – изумился Иван. – Ты серьезно?!
– Как минимум из двадцати. Скажу больше, – продолжал Егоров, – куда и зачем шли, хорошо знали. Из кабинета вынесли все «личные дела» военнослужащих, имевших судимости. Заодно прихватили оружие наших ребят и дежурного наряда.
– М-да. Дело получается громкое. Что еще удалось выяснить?
– Судя по пятнам крови на улице и в коридоре, несколько человек Саша с Ефимом подранили. Кого-то, возможно, тяжело, а может, и вовсе ухлопали.
– Что с оружием? Какое использовалось при штурме оружие?
– Из нашего оружия – ТТ и револьверы. Много гильз от патронов «парабеллум».
– А мысли, Вася? Мысли есть? – допытывался Старцев. – Что за банда все это устроила? Бывали раньше похожие случаи?
– Не припомню, чтобы нападали на военкоматы. Такое впервые. По банде… С этим посложнее. Нужна хоть какая-то зацепка. Человек, след человека, описание его внешности, поступка… В крайнем случае какая-то личная вещица: элемент одежды, запонка, портсигар, часы…
– А это? – Иван показал найденный в коридоре простреленный картуз.
– Это изделие московской фабрики «Красный воин», – выдал Егоров, почти не глядя на головной убор. – Я уже осмотрел его. Почти новый. Не подписан.
– Да, внутри типичное клеймо на красном ромбе: аббревиатура предприятия, «Фабрика головных уборов № 8, Красный воин, город Москва».
– И цифры размера – «56». По части зацепок – бесполезная вещица. На фабрике их третий месяц шьют по двести штук в день. Лежат во всех магазинах мужской одежды.
– Верно, видел такие, – согласился Старцев.
И приуныл…
* * *
С зацепками, о которых упомянул Егоров, ни черта не выходило. Шороху банда навела прилично: пошумела, постреляла, пролила чужую и свою кровь, а следов не оставила. Что могли дать сыщикам россыпи стреляных гильз, окурки папирос, сожженные спички, потерянная кем-то пуговица, новый простреленный картуз или отпечатки в пыли кирзовых сапог?
Неучтенного оружия и боеприпасов на руках у населения в послевоенные месяцы было очень много. В одной только Москве – десятки, если не сотни тысяч стволов! От найденных бычков тоже проку не было. Курили почти все вернувшиеся с фронта мужики. И почти все донашивали кирзовые сапоги, поскольку другую обувку пока что раздобыть не могли.
Навернув несколько замысловатых кругов вокруг военкомата, вернулся Бойко. Глянув в серое лицо капитана, Иван понял, что и у него новостей не густо.
– По новому корпусу все более или менее ясно. Охрану расстреляли предположительно из двух ТТ прямо в служебном помещении, что напротив входа, – доложил он товарищам и показал небольшой бумажный кулек. – Нашел на полу несколько гильз и выковырял из стены четыре пули. Старший наряда находился за столом и заполнял журнал, рядовой вымыл в коридоре пол, присел на топчан. Всего произвели не менее шести выстрелов. Потом, судя по следам, кто-то из бандитов прошвырнулся по этажам – проверил, не задержался ли кто в кабинетах.
– Сколько там было бандитов? – спросил Егоров.
– Трое. И до конца перестрелки они стояли на стреме снаружи у входа.
– Как это удалось выяснить?
– По окуркам. Там урна сбоку от двери. Все вокруг, включая крыльцо, сияет чистотой, потому что наряд успел убраться и подмести. А три бандита урной не пользовалась – выкурив по две папиросы, бросали окурки прямо на асфальт. Вот здесь шесть штук, – показал Олесь другой кулек.
Егоров заглянул внутрь.
– Да, действительно, три разных способа, – сказал он про замятые бумажные мундштуки.
– Что еще, Олесь? – поинтересовался Старцев.
– Ничего.
– А по опросу?
– Тоже пусто. Нашел одну бабулю, видевшую трех мужиков, куривших у входа в новый корпус. Я было обрадовался, но напрасно – она подслеповата и описать их не смогла. В соседнем дворе на скамейке сидели две пожилые женщины. Услышав выстрелы, поспешили укрыться в квартирах. Старичок один пытался наблюдать за происходящим в окошко. Но за кронами деревьев тоже ничего не разглядел. Двое пацанов-школьников подглядывали из-за угла дома. Близко подойти боялись, а издалека ничего не рассмотрели. Остальные жильцы слышали перестрелку, но к окнам подходить не рискнули.
– Оно и понятно, – вздохнул Иван Харитонович. – Надо будет завтра обойти соседние дома вторично.
– Сделаем…
* * *
Капитаны Егоров и Бойко считались самыми опытными сыскарями в оперативно-разыскной группе Старцева. Правда, и они не могли похвалиться долгой службой в МУРе.
Олесю стукнуло двадцать восемь, а Егорову недавно исполнилось тридцать. По идее, год назад вместо ушедшего на повышение Прохорова должны были назначить Василия. Однако тот заартачился. Не любил он руководить, еще меньше ему нравилась бумажная работа, а уж каждый день общаться с начальством для Васи было сущим наказанием.
– Знаете, какую породу собак предпочитают ученые для экспериментов в своих лабораториях? – спрашивал он у товарищей. И, не получив ответа, пояснял: – Гончих. Догадываетесь почему? Потому что гончие наиболее снисходительны к тем людям, которые причиняют им боль. Так-то, товарищи. А я не снисходителен и на роль руководителя группы не гожусь. Я сразу начну кусаться, когда начальство сделает мне больно.
Потому Прохоров и предложил на свою должность Старцева, оставив Егорова в замах.
Васька был крепок, красив, невозмутим. «Видный мужик», – говаривали про таких женщины. Так уж вышло, что он ни дня не служил в Красной Армии. Окончив с отличием восьмилетку, поступил в Ленинградскую школу среднего начальствующего состава Рабоче-крестьянской милиции и там же – в милиции – начал строить свою карьеру. Память у него была отменной, потому учеба давалась легко.
Получив погоны младшего лейтенанта, он отправился в один из районов Ленинградской области на место убитого бандитами участкового инспектора. В районе проявил природную смекалку и наблюдательность. За несколько месяцев работы нащупал тонкую нить, осторожно потянув за которую обезвредил целую банду.
Начальство приметило сметливого паренька и, когда вышел срок его стажировки в качестве участкового, перевело его в Ленинградский уголовный розыск. Там Василий служил и набирался опыта до самой войны.
В сорок первом его и еще несколько толковых сыщиков перебросили в Москву для усиления МУРа. И так сошлись на небе звезды, что едва ли не в первую неделю службы он за час выдал на-гора оперативное расследование и задержал опасного дезертира.
Дело было так. Пришлось ему по случаю какого-то праздника через силу усугубить водки вместе с опытными сослуживцами. Да-да, в тяжелом и тревожном сорок первом тоже случались праздники – куда же без них! По неопытности Вася перебрал и наутро ощущал себя крайне неважно. По дороге из общежития на службу завернул в закусочную, их к тому времени в Москве почти не осталось, а эта, вблизи Белорусского вокзала, действовала. С целью ликвидировать засушливость в ротовой полости он взял бутылку пива, на закуску – горячих вареников с картофелем, кусок хлеба – больше ничего в той забегаловке не предлагалось. Расположился за столом у окна и приступил к процессу лечения.
