Почти не пострадал за прошедшее столетие и старый военкоматовский корпус: по стенам и фундаменту ни одной трещины, целехонькая крыша; ровные, без перекосов дверные и оконные проемы. Местами, правда, облупилась до красного кирпича штукатурка; немного поизносились ступени каменного крыльца. В остальном – шик и блеск.
Начальство Таганского военкомата шло в ногу с прогрессом: от ближайшего столба к зданию тянулись провода, во всех помещениях горели электрические лампочки, в здании имелось несколько телефонных линий, а в конце длинного коридора располагалась уборная с водопроводом и канализацией. Вряд ли офицеры и гражданские сотрудники захотели бы добровольно покидать уютные кабинеты. Да вот беда – штат военкомата увеличивался, и обустраивать новые рабочие места стало просто негде. Потому-то рядом и выросло новое, современное здание, записанное по адресу: улица Марксистская, дом 28/1.
* * *
Изредка поглядывая на часы, майор Васильков заканчивал сверку кодовых цифр, проставленных на «личных делах» и в длинном общем списке, состоящем из сотни листов единого размера. Работы оставалось минут на пятнадцать.
Старший лейтенант Баранец сидел рядом за тем же столом. Беря из высокой стопки очередное «личное дело», он называл фамилию и диктовал проставленный на лицевой стороне картонной папки трехзначный код. Васильков отыскивал в списке названную фамилию и, если цифры совпадали, ставил карандашом маленькую галку.
Подполковник Туманов готовил обработанные «дела» к отправке в Московское управление милиции.
Целую неделю шла нервная, напряженная работа. И вот она подошла к завершению. Напевая в пшеничные усы, подполковник складывал папки в ровные стопки по пятьдесят штук и связывал их суровым шпагатом. Затем относил ближе к двери и устанавливал рядком вдоль стены. Примерно через час из Управления за этим хозяйством должна была прибыть грузовая автомашина.
Донесшаяся из коридора возня поначалу никого не насторожила. Она не показалась странной и необычной хотя бы потому, что смолкала только на ночь. Днем из кабинета в кабинет шастали сотрудники, в коридоре топтались призывники и их родственники. Вечером, когда корпуса военкомата пустели, дежурный наряд приступал к уборке помещений и коридоров обоих корпусов. Солдатики гремели ведрами, топали по коридорам, набирали в уборной воду, возили по полу тряпками… При этом, не стесняясь оставшихся офицеров, перекрикивались и болтали о своем.
Посреди возни раздался странный приглушенный щелчок, похожий на стук упавшей швабры. Туманов с Баранцом даже не повели ухом – мало ли безруких растяп среди срочников!
Васильков поднял голову и замер. Уж больно щелчок этот походил на выстрел револьвера. Отложив карандаш, майор переключил внимание на происходящее в коридоре…
На несколько секунд там стало тихо. Затем недалеко от двери кабинета скрипнула половица.
Александр понял, что по коридору кто-то крадется, стараясь не производить шума. Местные солдаты так тихо не ходили – топот их тяжелых кирзовых сапог был слышен во всех кабинетах.
Ладонь Василькова нащупала рукоятку торчащего за поясом «ТТ».
– …Четыре, два, четыре. Александр Иванович, код Федора Балакирева – четыре, два, четыре, – несколько раз повторил Баранец.
– Тс-с, – Васильков прижал к губам указательный палец.
– Что случилось? – прошептал Ефим.
Вместо ответа майор поднял пистолет и бесшумно взвел курок.
Глаза Ефима округлились. За полтора месяца совместной работы с Александром Ивановичем он привык к тому, что тот по пустякам не волновался и других не беспокоил. И уж если он достал оружие, значит, происходит что-то серьезное.
Ефим хотел задать очередной вопрос, но за дверью что-то грохнуло, и она шумно распахнулась.
Дальнейшее происходило настолько быстро, что сознание молодого старлея успевало фиксировать только отдельные яркие моменты. Сидевший рядом Васильков трижды пальнул в ворвавшихся молодчиков и резко толкнул его в плечо. После толчка Ефим полетел со стула и больно ударился головой о ножку соседнего стула.
Майор опрокинул тяжелый стол и, оказавшись рядом на полу, помог Баранцу вытащить пистолет.
– Очнись! – обдал его щеку горячим шепотом Васильков. – Держи под прицелом дверь, я – к окнам!..
Рядом бахали выстрелы; между стенами металось эхо. По мебели и штукатурке щелкали пули. На улице и в коридоре слышались топот и отрывистые команды.
Возле двери, не подавая признаков жизни, лежал подполковник Туманов. Когда дверь распахнулась, он стоял неподалеку и выравнивал стопки «дел» у стены. Ему и достались первые пули.
Налетчики раз за разом появлялись в дверном проеме и по очереди палили из пистолетов и револьверов. В руках одного (в темном картузе) мелькнул обрез винтовки. Винтовочные пули могли с легкостью прошить деревянные баррикады сыщиков, и Александр сосредоточил огонь на этом типе. Вскоре пробитый пулей картуз слетел с головы бандита, пропал и сам бандит.
Изредка огрызался выстрелами и Баранец. Если бы Васильков не напомнил ему об экономии боеприпасов, старлей с перепугу расстрелял бы оба магазина за минуту.
Да, у Ефима было с собой всего два магазина. Один в рукоятке пистолета, другой в правом кармане широких брюк. Шестнадцать патронов! Знал бы, что приключится такая беда, не пенял бы на лишнюю тяжесть – таскал бы с собой полсотни патронов, как это делал прошедший войну Васильков.
Обустроив Ефиму удобную позицию для обороны входа, майор юркнул между столами к дальней стене. Оттуда неплохо простреливались все четыре окна, выходящих в Глотов переулок.
– Восемь, – выстрелив, прошептал Васильков. И, поменяв в пистолете магазин, принялся снаряжать пустой патронами…
«А ведь что-то похожее в моей жизни уже происходило! – пульсировала в его голове назойливая мысль. – Верно! Было дело. Держали вот так же с мужиками оборону на старой водяной мельнице…»
* * *
Дивизионная разведка дальше двадцати километров за линию фронта не ходила. Не было такой нужды. Глубже «ныряли» ребята из фронтовой разведки, в немецкой форме и в совершенстве владеющие немецким языком. Васильков со своими орлами много раз сопровождал их на задание и много раз встречал.
Однажды, проводив такую группу километров на тридцать, возвращались к своим. У всех за спинами немецкие MP, только у Ярцева наш «папаша»
[31], а у старшины Петренко – немецкий карабин Mauser 98k. Любили они эти тяжелые и неудобные стволы, вот и таскали, не расставаясь.
Разведчики вымотались, двое суток не спали, устали как черти. Слегка потеряли бдительность и, как водится в таких случаях, нарвались на немцев. Да не на какой-нибудь обоз, не на трофейщиков или санитаров, а на свеженький взвод пехотинцев, двигавшихся лесной тропой в колонну по одному.
