— Вы не понимаете, какую ответственность берете на себя, это не просто дружба между двумя людьми, это отношения между двумя государствами. Вы, Джон, поставили нас в зависимость перед ними, — хмурясь, ответил Ункас.
Но люди всё равно с радостью, благодарно принимали охийские обозы.
— Тафу! — позвал Джон лесную знахарку. — Пока она не окрепнет, ничего ей не рассказывай. Ну, пожалуйста! Я её знаю, она что-нибудь как выдумает. И ещё, Ункаса пока к ней не пускай и волков, пожалуй, тоже.
«Я не умею врать, Джон Брукс!», — мысленно резко ответила хатка.
— А ты не ври, просто молчи. Отвлекай её от разговора с Ункасом. Потом она, конечно, всё узнает, но это уже мои проблемы.
Благодаря помощи охийцев, азаронцы крепли на глазах, особенно дети. Люди уже не были такими бледными и оборванными, они с удовольствием пошили себе новые одежды и каждый день пекли пышные пшеничные лепешки, запивая их парным молоком.
— Откуда у тебя молоко, Тафу? — слабым голосом спросила Мариэль. — Оно ведь только что сдоенное.
«Ты пей не напрягайся, тебе ещё рано волноваться. Молоко достал твой брат, потом спросишь у него где. А пока молчи. Всё хорошо. Самое страшное уже позади, скоро ты встанешь на ноги. Из азаронцев никто не пострадал, они поправились, и скажу тебе, очень даже счастливы. Ты справилась, моя девочка!», — ответила заботливая Тафу.
Мариэль была ещё очень слаба, исхудавшая и бледная. Черные круги легли у неё под глазами. Уже второй раз за все время её жизни в этом мире, Тафу вытаскивала её с того света, выхаживала, кормила её с ложечки как маленькую. Как и просил её Джон, хатка никого не пускала к Мариэль, останавливая на пороге уже не в первый раз рвущегося к ней Ункаса и в который раз повторяя ему мысленно, что к госпоже нельзя. Споря с начальником азаронских ястребов, Тафу не заметила проскользнувшую в комнату серую тень.
Мариэль почувствовала, как в её ладонь уткнулся мокрый нос. Она открыла глаза и встретилась с желтыми глазами волка. Легкая улыбка тронула её губы — «Спасибо, я рада, что с ним всё в порядке. Я знала, что Орланд не обидит моего сына. Продолжайте оставаться там. Ждите меня».
Волк так же бесшумно выскользнул, как и вошёл.
Мысли о сыне помогали ей выздоравливать быстрее и спустя несколько дней, она сама потребовала позвать Ункаса.
— Не надо пугаться моего вида, Ункас, у меня уже достаточно сил, чтобы выслушать вас. Ваше хмурое и озабоченное лицо настораживает меня, — обратилась она к начальнику азаронских ястребов.
— Нет, в Новом Азароне все в порядке. Люди сыты, одеты и довольны. Ваш брат …
И он все ей рассказал. О поездке Джона в Охию, об обозах с помощью и как его усиленно не пускали к ней.
— Сегодня я даже хотел отдать приказание своему отряду ворваться к вам силой, вы должны знать об этой ситуации с охийцами и вашим идейным братом.
После долгого размышления Мариэль, наконец, произнесла:
— Ясно, что Джон хотел как лучше, просто он ещё плохо знает азаронские законы. Я ещё поговорю с ним. Будьте готовы отправиться через несколько дней в Охию вместе со мной. Что вы говорили о королевских сокровищах?
— Они надежно спрятаны у правителя хатов.
— Отправьте за ними. Здесь им уже ничего не угрожает, придется взять часть золота и заплатить охийцам.
— Всё будет исполнено госпожа! — ответил удовлетворенный Ункас.
— «Тафу, Тафу, маленькая заговорщица!», — позвала Мариэль её в мыслях.
«Мы просто оберегали тебя, до поры до времени и твой брат оказался прав. Это того стоило!», — ответила хатка.
— Все равно завтра я обязательно поговорю с ним!
На следующий день Джон сам пришел к ней без приглашения, до него уже дошли слухи о её распоряжениях.
— Ну, начинай! Я готов выслушать все твои упрёки! — раздраженно проговорил он.
— Джонни, я не упрекать тебя собираюсь. Просто пойми, скоро азаронцы наедятся хлеба и поймут, что их независимость пустое слово, и они зависят от подачек охийцев, тех с кем недавно воевали, почувствуют себя жалким, обездоленным народцем. Это для себя я могу попросить Вааса о помощи, а люди начнут чувствовать себя униженными своей беспомощностью, такой уж у азаронцев менталитет. Голод заглушил их гордость и то временно. Законы Азарона не позволяют показывать никому свою уязвимость хоть в чём-то. Они всегда были гордым и независимым народом, я не хочу, чтобы люди потеряли уважение к себе. Мы заплатим охийцам, возьмем часть сокровищ Сиязары, хотя до этого их берегли как реликвию и не тратили, но сейчас мы обязаны немедленно рассчитаться с Охией, чтобы азаронцы были уверены, что это не милостыня, а честно приобретенный товар.
Джон непонимающе покачал головой и обреченно махнул на неё рукой.
— Делай что хочешь, тебя не переубедить! Я старался для всех! — сказал он явно сильно огорченный и направился к двери.
— Джон! — тихо позвала его Мариэль. — На самом деле это была классная идея. Спасибо тебе, что ты есть! — она улыбнулась ему любящими глазами.
— Интересно, кто у кого научился подлизываться, ты у Вуа или она у тебя? — обернулся уже смягчившийся и улыбающийся Джон.
Мариэль засмеялась, это был её брат, такой же, как всегда.
Прошло всего несколько дней, и как запланировала Мариэль, азаронские ястребы собрались в путь. Ункас отложил в кожаный мешочек достаточно золота, чтобы рассчитаться с охийцами. Мариэль тоже готовилась в дорогу.
«Тебе ещё рано пускаться в такой дальний путь. Ты слаба, а дорога утомительна», — уговаривала её Тафу.
— Ничего, я выдержу. Я чувствую, что со мной будет всё хорошо, не отговаривай меня, я всё равно поеду! — упрямо твердила Мариэль.
Проводив их за ворота крепости, Джон обернулся к Вуа.
— Нужно послать Ваасу сообщение. Предупредить его о её приезде. Так надо, Вуа. Ты поможешь мне?
Вуа понимающе усмехнулась, она уже хорошо ориентировалась в ситуации, которая сложилась между Мариэль и охийцами, конечно сама она была на стороне Мариэль, но ей трудно было отказать Джону. Она утвердительно ему кивнула и без особых усилий со своей стороны между её приближенными ладонями стали проскакивать электрические разряды. Вуа навела ладони на Джона как объектив фотоаппарата и по мере того, как он произносил свою речь, в её руках образовывался прозрачный, светящийся шар. Потом, дотронувшись к нему, Джон представил мысленно того, кому предназначалось это письмо и Вуа выпустила шар из рук, который тут же исчез. А через минуту первый лорд уже получил это сообщение.
* * *
Быстрая езда почти не утомляла её, наоборот ей хотелось мчаться на лошади ещё быстрее, не касаясь земли, как ветер, как вольные птицы, за которыми она так любила наблюдать. Мариэль решила, что дорога уже полностью исцелила её, хотя следы болезни ещё были видны на её лице, неестественная бледность и темные круги под глазами, но внутри себя она уже чувствовала прежнюю силу.
