— Останови машину, — прошу твёрдым голосом, обнимая живот.
— Не могу, — продолжает общаться с глумливой интонацией. — Я обещал, что заберу тебя у Асадова, уж прости, привык держать слово.
Третья попытка точно закончится успехом. Бог любит троицу!
— Миш, как ты вообще здесь оказался? — недоумеваю. — Где ты пропадал всё это время?
Хотя, это неважно!
Он бросил меня тогда в отеле и сбежал как трус. Миша не тот, кто мне нужен. Я только сейчас это поняла. Он словно действовал не из благих побуждений, а ради чего-то. На дне его тёмно-синих, хитрых глаз прослеживалась иная истина.
— Лучше тебе всего этого не знать, — крепко держит руль, обгоняя встречные автомобили. — Это было охренеть как сложно! Я планировал этот трюк полгода. И вот подвернулся удачный момент… Я скрывался, долго шугался по кустам, за мной следили шавки Асадова. Ты даже не представляешь, во что превратилась моя жизнь! Он хотел мне отомстить.
— Миш, останови, ради всего святого! Ты меня пугаешь! Я не хочу, чтобы ты меня спасал. Я жду ребенка! Всё. Это конец, понимаешь? Теперь мы уже точно не можем быть вместе!
— Ах так! — не узнаю голос парня. Он переполнен ненавистью. — Шлюха ты, София! А я любил тебя! Долго и преданно! Всем ради тебя рискнул. Пару раз трахнулась с, мать его, великим Асадовым, пупом земли, и обо всем нахрен забыла!
— Ты сбежал. Даже не попытался побороться за меня… Не смей называть меня шлюхой! Где ты прятался всё это время? Ни разу не позвонил, я думала, тебя убили!
Я плачу. По щекам льются слёзы.
Этот разговор ни к чему хорошему не приведет.
— Хватит уже орать! Задрала! Ты нужна мне, я получу за тебя выкуп!
Мне становится по-настоящему страшно, когда я вдруг вижу пистолет, который как будто из ниоткуда появляется в руке мерзавца.
— Закрой свое рот! И сумку сюда давай! Живо! Если не хочешь, чтобы я пару раз пальнул тебе в брюхо… В то отродье, которое ты носишь от ещё большего отродья.
— Миша, как ты мог! Миша…
Трясущимися руками кидаю сумку на переднее сиденье.
У меня сильный шок.
Как он мог?
Неужели притворялся? Всегда?
Чтобы… озолотиться.
Отдав меня врагам Карима. Или врагам моего отца.
— Зачем ты это делаешь? Ты спятил? Совсем без тормозов? Карим тебя в клочья порвет за меня!
— Рот закрой. Я на пределе! Последнее тебе предупреждение.
Машина набирает скорость. Живот неприятно тянет.
Я боюсь! Страшно боюсь, что мы разобьёмся!
— Дура! Не поняла? Нам ничего не светит! А мне деньги нужны! Хоть что-то с тебя поимею. Асадов расщедрится! Ты ему дорога стала, я погляжу. И сама уже вся потекла! Шлюха! Забыла, что он с тобой делал?
И что же такого он делал?
Да, грубил! Да, морально терзал. Но ни разу руку не поднял…
— Он тебя как таракана прихлопнет, какая нажива? — трясусь, растирая трясущимися руками слёзы.
Что же теперь с нами будет…
Боже, как страшно.
Что задумал этот невменяемый идиот?
— Не я к нему лично пойду за тебя выкуп просить, тупица, а те, кто меня нанял, чтобы я смог к тебе подобраться!
— Ах вот оно что…
— Да, привезу тебя им, деньги сразу получи, они пусть цену сами набивают. Камикадзе они! Не я!
— Я не товар, чтобы мною торговаться! Мне страшно, я в положении, у меня живот прихватывает! Миша прекрати, одумайся, отпусти меня!
— Размечталась! Ты — товар. Всегда была, есть и будешь им. Твой отец жестоко со мной поступил, я ему никогда этого не забуду.
— Значит мстишь! Из-за этого тоже?
— Разумеется, — кровожадно смеётся.
— Ты отвратителен! А твои чувства? Как ж твои чувства?
— Были, но убыли. После того, как ты расцвела сама перед этим монстром. А меня ты никогда не любила, лишь использовала, чтобы позлить тварь Асадова!
Прикусываю нижнюю губы, глотая немые всхлипы.
Он прав. В какой-то степени…
Но это не дает ему права меня, беременную, похищать.
— Лучше заткнись, или по голове чем-нибудь тресну! Надоел твой скулёж. Скоро уже будем на месте.
Мы оказываемся на окраине города и сворачиваем в какое-то плешивое захолустье, направляясь к старому, заброшенному гаражному кооперативу.
Мне больше ничего не остаётся, как молиться. Сопротивляться не рискну, похоже, Миша спятил. У него крыша поехала. Если попробую треснуть его, или расцарапать глаза, можем во что-нибудь врезаться. Слишком рискованно.
Я едва узнаю бывшего друга. Он берет телефон в руку, делает звонок.
— Десять секунд. Объект у меня в машине. Готовьтесь.
— Миша, пожалуйста, Миша!
Я отчаянно кричу, забиваясь в угол, но нам мои мольбы плюют. Сердце сейчас выскочит из груди ракетой, когда автомобиль делает резкую остановку. Двери распахиваются, меня хватают за руки и вытаскивают наружу.
— Нет! Миша! Не надо!
Пытаюсь отбиваться, но нападающие слишком крепкие и высокие мужчины, лица которых спрятаны под чёрными шапочками с прорезями для глаз.
Жизнь проносится перед глазами. Я боюсь, что они ударят меня, или заденут живот.
— Не дрыгайся, стерва! Иначе вмажу! — страшным басом хрипит один из ублюдков, хватая меня за скулы, заставляет посмотреть в его жуткие, смоляные глаза.
Я превращаюсь в столб. Застываю. Едва дышу.
Коленки дрожат, низ живота окольцовывают болезненные спазмы. Боль с каждой секундой все нарастает и нарастает. Я не чувствую шевеления малыша. И это меня до смерти пугает.
Живот превратился в камень.
— Успокоилась? А теперь за нами пошла! — треплет за щёку он меня грязной ручищей. — Без глупостей, если хочешь жить.
— Ч-что вам нужно от м-меня?
— Выкуп, лапуля. Всего лишь бабло за твою миленькую мордашку.
— Але, уважаемые, а моя доля где? — Миша высовывается из машины.
— Бурый, поди расплатись.
В поле моего зрения показывается третий мужлан в маске.
Он направляется к машине, сжимая в ручищах стопку купюр.
— Миша, ты отвратительный урод! — со слезами на глазах всхлипываю я.
— А ты шмара пузатая, — противно усмехается, выхватывая деньги из рук громилы. — Глупая ты и наивная дура, Соня, — послюнявив пальцы, он быстро начинает пересчитывать купюры. — Тобой можно вертеть как пластилиновой игрушкой.
Противно хохочет, сделав из денег веер. И махнул им, прощаясь.
