А кто меня пожалеет?
Кто-нибудь из них жалел меня?
Кто-нибудь приехал меня проведать после свадьбы?
Я позвонила маме, попросила помощи в день, когда Карим объявил о новости, что он возьмёт вторую жену. Мама лишь рассмеялась и положила трубку, приказав принять волю мужа. Она считает, что любая прихоть мужа — обычное дело. Мы, жёны, должны покорно её исполнять.
То есть, если бы Карим отдал меня своим охранникам и любовался зрелищем, когда толпа мужиков имела бы меня у него на глазах, то это было бы нормой? Я должна была принять волю мужа?
Или, если бы он приказал мне прыгнуть с крыши? Тоже должна была с удовольствием прыгать, но перед этим поцеловать ему ноги?
Кошмар. Просто кошмар.
Мы живём в диком обществе. Которое лишь с виду кажется элитным.
Я не хочу так жить… Лучше быть никем, чем рабыней. Лучше жить в нищете, чем быть роскошной вещью, об которую вытирают ноги.
Линочка засыпает на моём плече, уткнувшись носом в шею. Она только что плотно покушала, поэтому я осторожно укладываю её в коляску.
— Идём немного погуляем в саду, пока она спит. Погода хорошая.
— Идем, — отвечает Лиза, зевая.
Мы заканчивает чаепитие, направляемся к выходу на веранду, как вдруг я слышу шорох.
Оборачиваюсь.
Вижу в проходе чью-то тень, быстро мелькнувшую вдали.
И чувствую знакомую энергетику.
Это был Карим.
Несомненно.
Он подглядывал за нами?
Видел, как я нянчусь с Линой?
Внизу живота приятно защекотало, отчего малыш активно начал ворочаться. Настроение после этого момента улучшилось и не покидало меня до конца дня.
Я даже забыла про горестные новости о родителях. Правда, уже вечером я всё-таки попыталась позвонить маме. Просто узнать, как она там. Всего лишь звонок, не более.
Но трубку никто не взял.
И отцу тоже звонила — тишина.
Охранника набрала, он сказал, что родители спят.
На следующий день я снова позвонила родителям, мне никто так и не ответил. Борис вновь сказал, что хозяева отдыхают.
Значит, они живы и с ними всё нормально? Охранник заверил меня, чтобы я не волновалась. Просто они не хотят меня слышать. Вот и всё. Для них дочки больше нет. Они получили за дочь приличную сумму, которую сейчас пропивают, и забыли.
Потому что вещь продана.
Конец.
* * *
Проходит ещё несколько недель. Шевеления малыша ощущаются сильней. Как же сильно я его люблю! Уже привыкла к маленькому чудо, живущему внутри меня. И я прилично поправилась! Ну как поправилась… округлилась. Только животик стал больше, а вес я стараюсь держать в норме, следуя рекомендациям врача. Несмотря на дикий аппетит, я стараюсь не переедать, чтобы не набрать лишние калории.
Сейчас мой живот напоминает большой пляжный мяч. Третий триместр самый сложный. Я начинаю быстро утомляться, меня мучает изжога. Ноги немного отекают. Малыш крупноват. Уже три килограмма набрал. Будет здоровеньким богатырём, заверяет врач.
Этим утром мне не спалось. Странная тревога прервала сон. Я встала с кровати, набросив халатик, пошла на кухню, чтобы выпить воды и что-нибудь перекусить, но внезапно заметила чужой автомобиль, припаркованный у ворот имения Асадова.
У Карима гости?
Я спускаюсь вниз и слышу голоса, которые раздаются из приоткрытой двери кабинета Карима. Меня цепляет разговор незнакомых людей. Подслушивать нехорошо, но сейчас я неосознанно замираю в ступоре.
Слегка выглядываю из-за угла, глядя в приоткрытую дверь кабинета, вижу троих людей. Карим, мужчина и женщина. Их я не знаю, вижу впервые.
Зрелые люди, богато одетые. У женщины тёмные, волнистые волосы, а у мужчины короткая стрижка. Его волосы блестят из-за седины. Они стоят ко мне спиной. Похоже, решают важный вопрос с Каримом — о чём-то активно беседуют, жестикулируя руками.
Навостряю слух, прислушиваюсь к каждому слову, затаив дыхание.
— Да, до родов осталось не так много… — когда я слышу голос Карима, у меня холодеет на сердце.
— Значит, мы договорились! Ты сообщишь нам сразу, когда начнутся роды!
— Верно.
— О, дорогой, я так рада! Так рада, что я скоро стану мамой! Спасибо дорогой Карим! Какая честь. Это такая честь! Принять твоего сына нам, как родного!
Нет!
Боже, нет!
Я заставляю себя как можно быстрее убраться на кухню. Слезы начинают слепить глаза, на сердце жжёт, будто грудь распороли и кислотой все внутренности залили.
Неужели?
Неужели это правда?
Карим только что продал нашего ребёнка этим двум хрычам?
Он не шутил. Он на полном серьёзе сказал, что отдаст ребёнка другу? Это было не издевательство надо мной, а правда?
Чёрт!
Нет, пожалуйста! Нет!
Господи, ты не можешь так со мной поступить!
Моя жизнь — сплошная рваная рана, на которую постоянно сыплют соль и в которой ковыряются ржавым ножом.
Когда всё начало более-менее налаживаться… снова боль и шок!
Я пытаюсь убедить себя в том, что мне все это привиделось.
Послышалось. Приснилось.
Но как же это сложно…
От горьких мыслей сильно разболелась голова. Я вернулась обратно в комнату, легла на кровать, обняла живот. Всхлипнула.
Слезы сами по себе текли по щекам, заливая подушку. Я чувствовала себя полностью пустой, неживой пластиковой куклой.
Так я пролежала какое-то время, поглаживая живот, как будто пыталась подольше запечатлеть в памяти этот момент. Эти ощущения. Эмоции. Переживания. Ощущения присутствия во мне крохотной частички себя… малыша. Живого, почти самостоятельного человечка, которому я дала жизнь. Которого оберегала долгие месяцы. Растила. Лелеяла.
Пока он мой.
Пока сынок со мной.
Но скоро, вероятно, всё изменится.
Я уснула.
А когда проснулась, решила пойти в кабинет Карима, чтобы поговорить, но поняла, что он уехал.
Муж вернулся к обеду и заявил с порога:
— Завтра прибывает Александра с моим дядей Эльдаром. Обсудим детали нашей жизни. И… свадьбу.
Я спотыкаюсь на ровном месте, почти падаю, но Карим ловко ловит меня за талию, прижимая к себе.
— Осторожно, ты же беременна.
Не слышу последнюю фразу.
Я в полном ужасе таращусь на мужа.
— Т-т-ты серьёзно?
