Он как будто улыбается.
А ещё врач сказал, что наш мальчик очень активный.
Наш…
Я всегда говорю только так.
«Наш». «Мой».
Не чужой.
Карим не посмеет отдать кроху другим людям.
Надо сказать ему новость. Что у него будет сын.
Наследник…
И показать видео с УЗИ.
Придумала!
Видео отправлю ему на электронную почту, а картинку постараюсь спрятать в бумажник.
Увидев это, он растрогается и отступится от своего ужасного намерения.
* * *
Вечером мы с мужем встречаемся за ужином.
Я нервно покусываю губы, глядя в тарелку. Еще ничего даже не попробовала. А у нас, между прочим, новый повар.
Карим о чём-то беседует с управляющим персоналом, но я его не слушаю. Мои мысли сосредоточены на том, что я должна сказать ему важную новость… О сыне.
Но не решаюсь.
Переживаю.
Вдруг разозлится?
Кто его знает.
Как вдруг, чувствую сильный толчок.
— Ой! — роняю ложку и хватаюсь за живот. Карим подскакивает на месте. Ко мне в спешке бросается.
— Что случилось? Тебе плохо? Где болит?
— Нет, — качаю головой. На ресницах выступила влага.
Я беру Карима за руку, опускаю на живот.
Муж замирает.
Такой напряжённый.
Что, испугался?
— Он пинается. Малыш… Очень сильно толкнулся. Впервые такое. Стал уже таким крупным. Чувствуешь?
Мужчина стоит, склонившись надо мной и сжимает челюсти. Морщинки на его грозном, но мужественном лице, разглаживаются, взгляд аномально теплеет.
Глаза становятся очень светлыми… Почти медовыми.
Такими я их не видела еще никогда.
— Да. Я чувствую.
Я начала нервничать, вот малыш и пнул меня.
Рассердился, почувствовав настроение мамочки.
Правильно, нельзя сейчас нервничать.
Своим пинком как бы напомнил об этом.
Что ж, настал подходящий момент. Самое время признаться.
Я делаю глубокий вдох, смотрю на Карима в упор и произношу.
— Сын. Это мальчик. Так вчера сказали на УЗИ.
— Что?
— Сказали, что я… мы… ждём мальчика.
Выдыхаю.
Фух!
Пот ручьём льётся по спине от волнения.
Асадов отстраняется.
Теперь на лице отражается явный шок и замешательство.
— Я не знала как тебе сказать.
— Я понял. Хорошо. — Пробубнил он себе под нос и два раза уронил вилку со стола. — Ну я пойду, работы много. Ты это… питайся хорошо, больше отдыхай. И гуляй на свежем воздухе.
Карим протараторил это скороговоркой. Схватив пиджак со стула, пулей вылетел в холл. В проходе едва не сбил с ног шагающего к нам дворецкого.
Погладив животик, я улыбнулась.
Похоже, кто-то очень сильно обрадовался. Да так, что растерялся.
И похоже, сделка о передаче прав на ребёнка… не состоится.
Не сможет.
Карим не сможет отдать своего сына другим людям. Я верю в это всем своим сердцем и душой. У меня есть еще немного времени, чтобы переубедить мужа не совершать эту безрассудную глупость.
Тем временем, спустя полтора месяца, к нам приезжает Лизка. Да не одна, а с малышкой. Сестричка недавно родила девочку. Маленькая красавица. Я впервые взяла в руки младенца и едва не расплакалась.
— Кто это у нас такой сладенький? Кто маленькая, сладкая булочка? — сюсюкалась я с ней, покачивая на руках Лину.
— Сонь, только осторожней, она тяжёленькая. Тебе нельзя тяжести таскать.
— Всё в порядке. Она чудо. Как ты?
— Я-то нормально. Няни помогают, это главное, — вздыхает она, глядя на то, как я строю рожицы голубоглазой красотке.
— Она очень на тебя похожа.
— Да. Мамина радость! Ты, кстати, почему к родителям не заглядываешь?
— А им какое до меня дело? Они ещё помнят обо мне? — хмыкаю.
Как вещь ведь продали.
Не звонят, не приезжают.
Звонили, но я игнорирую звонки.
Перебрасываюсь парой слов в сообщениях.
Хотели бы, давно бы приехали и попросили прощения. Тем более, что я несколько раз лежала в больнице.
Да им на меня плевать!
Всегда было плевать и будет.
Они до сих пор не приехали, зная, что я загремела в больницу с выкидышем, что в меня стреляли и что я уже на седьмом месяце беременности.
Зная, что Карим планировал взять вторую жену, а их внука планирует отдать другим людям, нарекая меня суррогатной матерью.
И опять же им всё равно.
Не родители, а монстры бездушные!
Лучше бы я родилась сиротой в грязной подворотне, чем стала их дочкой.
— Ты должна знать, — грустно шепчет Лиза, опустив голову. — Мать спивается. Всё очень плохо. Поэтому она тебе и не звонит. Отец тоже… У него было подозрение на инсульт.
— Боже, как это?
— Бизнес Королёвых рушится. Я подслушала их разговор. Они теперь на пару пьют. Уже многие партнёры разорвали с ними отношения, предъявив огромные штрафы за то, что они не соблюдают оговоренные контрактом условия.
— Ничего себе.
— Они никому это не говорят. Стыдятся. Один только Карим Рамзанович не отказался от сотрудничества с ними. Но, ходят слухи, что и он скоро разорвёт все сделки с нашей семьёй.
— То есть, думаешь он подаст на развод?
Она отрицательно качает головой:
— Ничего не знаю, всё слишком запутано.
Новости от сестры шокируют.
Мама, папа…
Спиваются?
Семейный бизнес обречён?
Не верится.
— Как такое могло случится?
— Не знаю. Думаю, они оба спились из-за уж слишком «хорошей» жизни. Деньги их погубили.
Вздохнув, я замолчала. Ничего не ответила сестре.
Как точно она сказала… Деньги — зло.
Что ж, считаю, что каждый по жизни получает своё.
Рано или поздно судьба должна была их наказать.
Жаль ли мне родителей?
Жаль.
Но звонить, тем более приезжать к ним, мне не хочется.
