Ощущения примерно такие же, когда коже холодно, а лёгким не хватает воздуха. Но картинки нет! Нет никаких сновидений…
А потом я резко распахиваю глаза и чувствую опоясывающую, сильную боль!
Отбрасываю в сторону одеяло, кое-как дотягиваюсь до прикроватного светильника и в ужасе вскрикиваю.
На постельном белье, в месте, где я только что лежала, кровь!
Небольшое пятно, но я догадываюсь из-за чего. Догадываюсь, что эта кровь моя!
Что ж, это следовало ожидать.
Дикий секс, тяжелые несколько дней, проведённые в постоянном стрессе, сделали своё дело.
Я ужасно разнервничалась, просто не понимала мотивов мужа! Зачем я ему, как жена, нужна реально?
И зачем ему убивать ребёнка. Здорового кроху!
Может из-за какой-то патологии, которую он скрывает?
Которая передается по его линии?
Очередной спазм внизу живота скручивает меня в узел, заставляя согнуться пополам, подтянуть колени почти до самой груди.
Боже, это так больно!
Я теряю его.
Теряю…
Своего маленького, никому не нужного ребёночка.
Никому, кроме меня.
— Карим! — сдавленно хриплю, роняя слёзы.
Пытаюсь массировать живот, но никакого толку.
А боль всё нарастает и нарастает, словно меня в мясорубке крутят.
Пытаюсь кричать, но голос пропал, лишь сдавленно вою.
Никого нет. Никто не слышит.
За дверью тишина и глубокая ночь.
Все спят.
Я беру себя в руки, набираю побольше воздуха и кричу со всех сил.
— Карим! Помоги!
Кричу несколько раз и для пущей уверенности, что меня услышат, хватаю сбиваю ногой светильник, что стоит на тумбочке рядом.
Через мгновение секунд дверь грубо распахивается.
Я прищуриваюсь, вижу сквозь пелену слёз высокую подкаченную фигуру.
Сразу узнаю в вошедшем мужа.
— Мне… больно. П-пожалуйста, помоги…
Обмякнув на постели, почти теряю сознание.
Я не вижу его эмоций на лице, здесь слишком темно, и всё расплывается.
Мужчина медлит. Просто стоит, сжимая кулаки.
— Кровь. Там к-кровь на одеяле, — глаза безвольно закатываются, на языке ощущается вкус металла.
Почему он стоит? Стоит, рвано дышит, сжимая кулаки.
Я даже слышу, как они хрустят. Этот звук кажется мне противным.
Ждёт пока я умру?
— Что я тебе сделала? Просто с-скажи… За что ты м-меня так ненавидишь?
Сил терпеть больше нет.
Я почти теряю сознание, как вдруг слышу торопливые шаги.
Меня подхватывают с постели, прижимают к горячему, обнажённому телу, куда-то несут.
— Ринат! Арсений! Быстро машину готовьте!
Я отчаянно льну к Кариму. Его тело такое тёплое и мощное, что мне становится немного легче. Я ладонь кладу на бугристые мышцы груди и тут же ощущаю, с какой силой и скоростью бьётся сердце чудовище.
Сердце?
Что?
У него всё-таки есть сердце?
Мне кажется, что оно стучит рекордно быстро.
И оно живое… Оно что-то чувствует!
Такое бывает лишь тогда, когда человек сильно испугался.
— Ублюдки ничтожные! Шевелитесь, я сказал!
— Простите, г-господин! Уже почти всё готово!
— Пиджак сюда свой давай!
Карим грязно матерится. Таким диким я ещё его никогда не видела. Даже после моего второго неудавшегося побега.
Я жмурюсь, не понимаю, где нахожусь.
Потом чувствую, как меня во что-то бережно заворачивают.
Через секунду, судя по прохладе и свежему воздуху, который ударил в ноздри и по оголённым участкам тела, мы оказываемся на улице.
— Карим Рамзанович, что с Софией?
Где-то вдалеке слышу голос запыхавшейся Насти — служанки.
— Мы в больницу. Пока не знаю! Она беременна. Скорей всего угроза.
— Божечки! Вот, держите, это ваши вещи, схватила, что первое в руки попалось. Вы ведь совсем голым выскочили на холод.
— Спасибо, переоденусь в машине.
— Буду молиться за вас!
Зачем молиться…
Всё давно решено.
Решения принимает только ОН!
Меня ничто, и никто не спасёт, если дьявол уже всё решил.
Его воля нерушима. Этот человек непобедим. Потому что наделён невероятной властью, которая не знает границ.
Я всё ещё плохо вижу и не чувствую тела, только боль.
Наверно у меня шок.
Потом понимаю, что мы оказываемся в машине.
Слышу рёв мотора, очередной нервный приказ супруга:
— Гони, сука, иначе пристрелю!
Я говорила, что уже видела Асадова в гневе?
Нет, я ошибалась.
Тогда, после побега и стрельбы, это были цветочки.
Не передать словами какой он страшный и опасный человек сейчас.
Каким-то образом он успевает натянуть на себя одежду, пока я лежу рядом на сиденье, дрожа от боли. Немного прихожу в себя, покидая состояние прострации, когда муж с несвойственной ему заботой кладёт меня к себе на колени, одной рукой обвивая талию. Его руки дрожат. Я это прекрасно замечаю.
— Больно, — всхлипываю, сжимаясь в комок на его коленях, как какой-то раненый котенок, которого спасли от гибели, вытащив из грязной канавы.
— Потерпи, потерпи, София. Скоро будем.
Неожиданно рука мужчины ложится на мою голову. Карим мягко и нежно проводит ладонью вниз, поглаживая мои волосы, лаская утонченными пальцами каждую прядь.
Это как сильная встряска!
Как ведро ледяной воды в лицо.
Карим меня гладит. По-настоящему. Это случилось впервые.
Именно вот так вот, с такой искренней нежностью и отчаянием.
Прижимаясь к нему, я ощущаю странные вибрации.
Дрожь.
Он дрожит. Ему страшно!
Но, следуя ледяному имиджу, пытается это скрыть.
— Не понимаю, Карим, с чем ты борешься внутри с-себя? Почему давишь всё тепло в душе? Ты не такой. Я знаю. Я по глазам вижу… Ты другой. Вот здесь.
Еле-еле ослабленную руку поднимаю и на грудь ему кладу, сжимая.
Бам. Бам. Бам.
Дьявольское сердце стучит как механический молоток.
