И не звонил. Хотя я догадываюсь, что здоровьем Лизы он интересовался, поговорив непосредственно с врачом.
Всё это время меня мучили вопросы, как там Артюша, хорошо ли он спал и нормально ли поел? Несколько раз я порывалась набрать номер Багримова, но каждый раз сбрасывала, не дождавшись первого гудка. Нам обеим нужно многое обдумать и переварить.
Для меня было неожиданным признание Тимура о том, что, оказывается, всё это время он помнил меня. И про Лизу тоже догадался, когда увидел. Как такое вообще возможно? По его невозмутимому лицу я бы ни за что не догадалась об этом.
— Хороший мужчина, а главное вежливый, — продолжает мама. — Довез меня до самой калитки, хотя я просто попросила высадить на остановке.
— Это замечательно, мам, — отвечаю ей, разбирая сумку с вещами.
Помимо продуктов она привезла раскраски и несколько любимых игрушек Лизы. Я выкладываю их на подоконник и ощущаю, как мама подходит ближе.
— Давай помогу, — улыбаясь произносит она.
— Ты чего?
— Твой начальник ведь неспроста вчера приехал, правда? — спрашивает шепотом мама и слегка подмигивает. — И с доктором поговорил, и палату отдельную выбил. Он или неравнодушен к тебе или…
— Или он — отец Лизы, — заканчиваю предложение негромким голосом, чтобы убить её догадки на корню.
Мамин рот вытягивается буквой «О», а любимый слонёнок дочери выпадает из её рук на пол.
Отца Лизы она всегда проклинала. Считала, что он и только он испортил мне жизнь, ведь из-за беременности мне не удалось получить нормальное образование, довольствуясь лишь заочной формой обучения. Из-за него я устроилась на ту работу, которую не любила и выбрала лишь из соображений удобного графика и местоположения. Мама всегда считала, что я достойна большего, но не сложилось.
В этот момент дверь в палату открывается. Я ощущаю, как жар приливает к лицу и усиленно разгоняется по венам. Это приехал Тимур вместе с Артуром.
Сердце учащает сердечный ритм, а дыхание становится неровным. Не знаю, как отреагирует мама на такую новость и не станет ли скандалить прямо в палате при дочери?
В одной руке Багримова находится Артюшка, а в другой — разноцветные шары, наполненные гелием и подарочный пакет. Лиза радостно взвизгивает, лежа на спине и во весь рот улыбается. Догадывается, что презенты предназначены именно ей.
Тимур здоровается с мамой, и я замираю. Жду, что вот-вот грянет буря между ними и на голову Багримова выльется информация о моей несчастной жизни. Мама любит преувеличивать и излишне драматизировать, вот только я, в отличие от неё, не считаю, что моя жизнь сложилась плохо.
— Добрый день, Тимур, — любезничает мама. — Вот это сюрприз тебе, правда, Лиз?
— Очень красивые шарики, — улыбается моя обессиленная крошка.
Её губы пересохли и потрескались, а кожа стала бледнее обычного.
— Ну, мне пора, — мама начинает суматошно собирать свои пакеты и сумки. — Если что, звони, Ян.
Она скрывается за дверью палаты так быстро, что я не успеваю опомниться.
Багримов переводит на меня свой взгляд буквально на секунду, но этой секунды достаточно для того, чтобы покрыться мелкими мурашками. Чёрные глаза, как обычно, внимательно рассматривают меня, только теперь не так холодно, как раньше.
— Привет, Ян, — произносит он.
— Здравствуй. Как Артюша?
Я протягиваю к малышу свои руки.
— Всё хорошо, не волнуйся. Спал всю ночь, а утром вполне нормально поел из бутылки.
Багримов отдаёт мне сына, а сам проходит по палате к Лизе. Интересно, хватило ли ему ночи, чтобы принять факт своего отцовства? Что будет с нами дальше? И как мягко рассказать обо всем дочери?
— Привет, боец.
Тимур садится на стул напротив кровати Лизы и протягивает ей презенты. Дочь, как и любой другой ребёнок, обожает игрушки и шары. Багримов неплохо подготовился ко встрече с ней, зная, чем зацепить. Сначала Лиза отвечает ему стесняясь. А затем всё больше и больше открывается, потому что Багримов внимательно её слушает и задаёт наводящие вопросы. Спустя несколько минут общения я вижу, что Лиза оттаивает. Вполне расслабленно рассказывает о том, что ей снилось во время операции и о том, как кружилась голова после того, как она пришла в себя.
Я стараюсь скрыть свои эмоции. Отвлекаюсь с помощью Артюши, но глаза то и дело находятся на мокром месте. Это теперь навсегда? У моей дочери будет самый настоящий отец?
— Я нашёл няню Артуру, — внезапно произносит Багримов, обращаясь ко мне.
Я слабо киваю и крепче обнимаю малыша. Наверное, так будет действительно правильно. Тело становится деревянным и непослушным, и я усилием воли отворачиваюсь к окну, чтобы Тимур не заметил мою растерянность.
— Мне нужно на работу ездить, — он поднимается со стула и подходит ко мне, пока Лиза распаковывает подарки.
— Я всё понимаю, Тимур, — произношу дрогнувшим голосом.
Улавливаю запах его парфюма позади себя и ненадолго прикрываю глаза. События последних дней совсем выбили меня из колеи. Сейчас единственное, чего я хочу, чтобы дети никогда не болели. В больнице, которой мы находимся, очень доброжелательный персонал, а в палате есть всё необходимое, но… как же мне хочется домой. Туда, где лечат родные стены.
— Глупая, ты всё не так поняла, — низкий голос Тимура находится совсем близко с моим виском. — Я не хочу больше видеть тебя в роли няни. Мне хочется большего, Ян.
Глава 46.
* * *
— Глупая, ты всё не так поняла, — низкий голос Тимура находится совсем близко с моим виском. — Я не хочу больше видеть тебя в роли няни. Мне хочется большего, Ян.
Непривычное тепло собирается где-то в области сердца и быстро растекается по артериям и венам. В ушах эхом проносится голос Тимура. Ещё и ещё. До глупой улыбки на губах и секундного ощущения счастья. Позволить себе ещё раз обмануться? Дать шанс тому, кто однажды уже сделал мне больно? И есть ли гарантия того, что такого больше не повторится?
Мне удаётся взять себя в руки и повернуться к Тимуру лицом. Я пытаюсь разглядеть в его чёрных бездонных глазах подвох или намёк на шутку, но Багримов даже не думает улыбаться. Он смотрит на меня выжидающе и серьезно.
— Мне нужно немного времени, Тимур, — отвечаю ему.
— Я не тороплю.
— И Лизе скажу обо всем со временем, — перевожу взгляд на довольную малышку и даже не представляю, как именно преподнесу ей эту новость. — Я понимаю, что тебе хотелось бы, чтобы она знала сразу же, но об отце дочь никогда меня не спрашивала. Да и я не знала бы, что ответить ей.
Мне кажется, что я вижу в глазах Тимура что-то отдалённо похожее на горечь или сожаление. Что было бы, если бы я нашла его сразу же, как только узнала о своей беременности? Что было бы, если бы мы никогда в жизни больше не встретились? Наверное, Багримов думает о том же, о чем и я.
