— Просто он тебя любит и, видимо, хотел сделать приятное, — и я очень рада за подругу! Они с Антоном — замечательная пара! В те дни, когда Агнии удается уговорить меня остаться у них на ужин, я, дико завидуя, весь вечер наблюдаю его заботу о жене, его возню с Катюшкой и Аликом — и этот контраст между внешностью грозного мощного мужика и поведением ласкового мужа и папочки просто завораживает!
— Ты согласна? — вижу, что Агнии приятны мои слова об Антоне — она прямо-такие трепещет вся — улыбается задумчиво и счастливо… Бывает же у людей счастье… И любовь бывает… По ним видно. Именно поэтому я стараюсь на ужин у них оставаться как можно реже — больно смотреть на то, как они воркуют, как обнимаются. Их взгляды влюбленные, жаркие, друг на друга украдкой бросаемые, ловить выше моих сил! У меня так никогда не было. У меня так никогда не будет…
Рев двигателя подъезжающей к дому машины заставил вынырнуть из моих грустных мыслей.
— Антон приехал! — заулыбалась Агния.
— Давай подержу ляльку, беги встречай мужа! — предлагаю ей.
Агнии дважды повторять не нужно — глаза загорелись, щечки раскраснелись — рада, что Антон вернулся, сразу видно!
— Так садись тогда на мое место… Да, вот так! Руки вперед! И держи под головку осторожно! Поняла?
— Агния, я же не в первый раз! Ну, что ты со мной, как с маленькой!
Я прижала к себе пухленькое тельце, сладко пахнущее, теплое и стала разглядывать милое личико, безмятежное, белокожее, такое нежное, что аж дух захватывало! Смотреть на то, как побежавшая к воротам Агния встречает Антона мне было нельзя — зависть с ума сводила! Они так искренне радовались друг другу, что никаких сомнений в их чувствах у меня не было. И я даже догадывалась, что при мне они еще немного сдерживаются! А без меня, наверное, совсем целоваться не прекращают, несмотря на то, что у них полон дом мальчишек!
За воротами было слышно, как Антон что-то говорит Агнии, как хлопают дверцы машины, как она тихонько смеется и что-то, напоминающее по звуку обертку для цветов, шелестит в чьих-то руках. Снова цветы ей купил! Хм, вот ненормальный! Только что подруга показывала вчерашний букет, якобы подаренный без повода. И снова… Да-а, попробуй тут не позавидуй! Даже смотреть не буду — сейчас снова обниматься будут на пороге…
Сосредоточилась на девочке, погладила пальцем мягкую, покрытую белым пушком, щечку. Она тут же причмокнула и потянулась ротиком в сторону моего пальца! Смешная! Не наелась, что ли? Руки сами, хоть опыта у меня и не было, знали, что делать — я стала покачивать ее, легонько поглаживая по спинке. Боже мой! Какая же она классная! Вот бы мне такую! Я бы…
— Вероника!
Негромкий голос оглушил, заставил замереть, затаив дыхание. Нет-нет, это мне кажется! Потому что я столько раз представляла себе! Потому что каждый раз, приезжая в дом Агнии и Антона, я представляю себе это! И в каких только вариациях я это не продумывала! И на крыльце он стоял, зовя меня. И на качелях этих, недавно установленных, сидел. И из дома, приоткрыв двери, выглядывал! Да я и раньше, казалось, в своем воображении слышала его голос не раз! Потом больная и расстроенная приезжала домой…
Но сейчас отчего-то неожиданно затряслись руки и, видимо, увидев или почувствов это, рядом вдруг оказалась Агния.
— Вероночка, милая, давай, давай ее сюда, — ворковала она, забирая ребенка. — Беги к нему!
К кому? К кому я должна бежать? Мне не верилось. Да и не могло же так быть! Или могло? Находясь в какой-то прострации, словно наблюдая со стороны за собой, я медленно подняла голову, скользнула взглядом по Антону, уже понимая, уже краем глаза улавливая, что он не один стоит у ворот на входе во двор! А потом, чувствуя, как сошедшее с ума сердце бешено стучит в груди, так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть — посмотрела на него!
Он стоял, оперевшись на два громоздких костыля, сильно похудевший, бледный… Антон страховал, придерживая сзади за спину. ОН СТОЯЛ сам!
Я вскочила с качелей… Только идти не смогла! Подумала только, что, к счастью, Агния успела забрать ребенка и безвольной куклой осела на тротуар…
Захар
В самолете я вспоминал тот Лёхин звонок…
… — Да, Лёха! Давай, вещай! Как там моя красавица? — Лёха звонил всегда ровно в восемь — у пацана бзик на пунктуальности. И это качество, конечно, само по себе классное, да только немного странное для шестнадцатилетнего парня. Впрочем, к восьми вечера я обычно освобождался и многочисленные процедуры тоже подходили к концу.
— Как договаривались, да, Дикий? Клянешься, что меня за правду не пришибешь потом? — и ведь не ржал, серьезно спрашивал! И что это значит, вообще? Как это понять?
— С ней всё в порядке? — испугался я.
…Мне тогда казалось, что всё остальное, что не касается здоровья и жизни Вероники, я смогу пережить… А оказалось, что ревность, сука, это такое мерзкое чувство, которое душу рвет на части, покоя не дает ни днем, ни ночью, в подкорке зудит безостановочно! И ни хрена не помогали уговоры, что права на Веронику у меня нет! И не работали убеждения, что сам прогнал, что сам дал ей шанс найти себе другого! А ведь мог просто держать ее рядом! Ведь мог вернуть ее тогда, через месяц после того, как она улетела домой, в тот момент, когда проснулся от боли в руке! Рука дико ныла, а я хохотал от счастья — болит, значит, есть! Значит, чувствую ее! Болит, значит, не отмерла совсем, не чужая — моя!
Потом организм, словно опомнившись, словно придя в себя после спячки, начал восстанавливаться так быстро, что я буквально каждый час ощущал изменения! Правда, встать и пойти не получилось ни через месяц, ни через два. И только через полгода, потратив хренову кучу Антоновых денег, сменив три реабилитационных центра с помощью Виталика, оказавшегося нормальным мужиком, и Елены Константиновны, я впервые встал на костыли.
Потом были еще две сложнейшие операции, потому что для ставших теперь хрупкими костей позвоночника был нужен специальный поддерживающий корсет. А потом этот корсет было нужно снять. Но в итоге сейчас, спустя одиннадцать месяцев, я уверенно стоял. Ходил не так уверенно, но с поддержкой уже мог преодолеть пару метров…
Долгими ночами я мечтал. Да, выматывался бесконечными тренировками (наверное, год назад, когда к чемпионату готовился, я бы эти свои действия "тренировками" и не назвал — так взмахи ногами и руками, подтягивания тела с помощью установленной на кровати специальной перекладины) — мышцы практически атрофировались за месяцы лежания, нужно было нарабатывать каркас. Уставал дико, а заснуть не получалось… Потому что рука тянулась к телефону. У меня была куча ее фоток. Из соцсетей — старые, те, которые еще до нашего знакомства были загружены. Сейчас, после прилета, она в инсте ничего не выкладывала. Но были у меня и новые ее изображения — Лёха по моей просьбе нафоткал. Правда, в основном издалека и в компании Агнии с Антоном или однокурсников.
Рассматривал каждую деталь часами. Она грустная везде. Нет, на старых фотках такая, какой я запомнил ее в первые дни нашего знакомства — озорная, игривая, беспечная, безумно красивая и знающая об этом! А на последних… Сердце сжималось от желания позвонить. Услышать ее голос. Обрадовать ее, сказав, что сам могу телефон в руке держать! Хотелось сделать так, как я обещал. Но я не делал. И Антону запрещал. Потому что очень хотел прийти к ней, если не совершенно здоровым, то хотя бы на своих ногах!
