— Хочу, — хриплым чужим голосом выдыхаю я.
И он шепчет, преодолевая последние ступеньки:
— Раздену. Языком тебя ласкать буду. Целовать твои самые чувствительные местечки. По-настоящему сегодня нельзя больше, пока не заживет. Но, — он сдавленно хмыкает. — Раз уж ты сама хочешь, я готов доставить тебе удовольствие…
Он шутит… наверное. И эти шутки звучат пошло и очень горячо. Но мне нравится — я волнуюсь, я дрожу в предвкушении, я представляю себе все то, о чем он говорит!
Прикрывает дверь в мою спальню ногой, осторожно укладывает меня на середину кровати и продолжает, снимая штаны:
— Сам этого хочу. Ты такая красивая там, между ножек, такая юная, нежная. Мне стоит только подумать о том, что я первый, что ты ни с кем не спала, Радулов-младший сразу в бой рвется!
Я не совсем понимаю последнюю фразу. Причем здесь Алик? Зачем он сейчас о мальчике говорит! И доходит только тогда, когда Антон оголяет член, взглядом показывает на него, проводя рукой вдоль огромного "Радулова-младшего"!
— А потом, когда кончишь, возьмешь его в рот, — припечатывает он. И я, глупая, ошарашенная этим заявлением, зачем-то киваю головой! При том, что Антон вообще-то не спрашивал, а утверждал! И понимаю вдруг, что я хочу ласкать его! Хочу потрогать большой, венами перевитый, тяжело покачивающийся мужской орган! Какой он на ощупь? Гладкий? Мягкий? Единственная проблема — абсолютно не представляю себе, как и что с ним делать…
На пол пути к постели, заперев двери и зачем-то закрыв шторами окна, Антон внезапно останавливается, всматривается в меня и начинает смеяться! Осматриваю себя со всех сторон — чего это он? Что не так? Наверное, просто я глупо выгляжу?
— Ты такая испуганная, как будто я тебя насиловать собираюсь! Я шучу! Все, что сказал — это просто…
— Фантазии такие у тебя? — смеюсь вслед за ним с облегчением. — Или мечты?
— Мечты? — опускаясь на кровать рядом со мной, говорит он скептически. — Ну, минет — не так уж недосягаем был в моей жизни. Это, милая моя, предсказание! Поверь мне, ты сама захочешь всего того, о чем я тебе говорил!
И я верю ему. Потому что, пусть пока смелости и не хватает признаться, я уже хочу! Мне нравится трогать его крепкие плечи, скользить руками по мускулистым предплечьям, чертить ногтями линии вдоль спины. Мне нравится прикасаться к гладкой, упругой коже. Мне нравится вдыхать его неповторимый запах — туалетная вода, смешавшись с естественным ароматом его кожи, кажется особенной, необычной, неповторимой!
А больше всего мне нравится его нетерпение, та страсть, с которой он целует каждый кусочек моего тела! Мне нравится, как широкие ладони с чуть шершавой кожей аккуратно стаскивают мою одежду, с каким-то благоговением оглаживая кожу!
Из-под опущенных ресниц я наблюдаю за ним. Поначалу мне кажется, что Антон спокоен и просто доставляет удовольствие мне. Но потом… Потом я замечаю, что на его виске бешено бьется жилка — такого не видела раньше. А еще… Вот сейчас… Когда он приникает губами к моему соску, когда втягивает в горячую глубину рта, когда сосет… Так странно и порочно… Где-то там, чуть ниже моего бедра, я ногой чувствую пульсацию каменного члена, плотно прижатого ко мне.
Антон
Хорошее утреннее настроение быстро таяло, превращаясь в злость. После пробежки с пацанами, оставив их на Свята, решил позвонить Лиане. Откладывать не было смысла. Размышлял так — взять у нее в долг денег, потом, как только получится, продать квартиру и отдать. Но… я с трудом терпел разговоры с нею, я выходил из себя от одного упоминания ее имени! А идти на поклон, просить, унижаться перед женщиной, которую я презирал, было просто невыносимо. Только другого выхода не видел. Улучшить настроение не помогала даже мысль о том, что после звонка я смогу пойти к моей девочке и разбудить ее!
— Да, Радулов! Слушаю тебя, — деловым, притворно благожелательным тоном проговорил в трубку ее ненавистный голос.
Странным образом из памяти стерлось все хорошее, что когда-то сделало нас одной семьей. Ведь это хорошее должно было быть! Остались только воспоминания о наших скандалах, обоюдных изменах, грязи, выливаемой на меня ею в соцсетях и интервью. Но даже не это раздражало меня в наших отношениях с бывшей больше всего. Я ненавидел ее за полное безразличие к сыну. Заботу о мальчике она полностью переложила на плечи сначала няни и меня, а потом, когда её мать переехала на постоянное жительство в Москву, место первой заняла теща. Я же забирал сына к себе переодически, и, кажется, с появлением Агнии мог больше просто не отдавать его им!
— И тебе здравствуй, Лиана! — вытолкнул ее имя из себя, словно кусок грязи выплюнул.
— Ой, ты вспомнил, как меня зовут? То-то у нас с утра ливень льет, не переставая — даже погода в шоке от тебя…
С нею можно было пререкаться до бесконечности, и я уже придумал множество "ласковых" вариантов ответа, но это не входило в мои планы. Поэтому, пропустив мимо ушей ее насмешку, я прямо заявил:
— Лиана, мне срочно нужны деньги. Много денег. Я прошу их у тебя в долг до момента продажи квартиры. Продаю квартиру — возвращаю долг тебе. Дашь?
Мне казалось, там, в Мозамбике каком-нибудь или где там моя жена находится, ее сейчас хватил сердечный приступ. Вон какая потрясающая возможность представилось, чтобы поиздеваться надо мной! И я уже приготовился сцепить зубы и выслушивать их. Но на том конце трубки послышались какие-то звуки, словно кто-то звал Лиану, она приглушенно отвечала, смутно раздавался стук каблуков, грохот, гул, голоса…
— Ты меня удивил, Радулов! Не ожидала, что придешь ко мне с подобной просьбой. Придавило тебя, видно, конкретно! Я подумаю. Можешь не перезванивать, чтобы узнать ответ — сама скажу, лично. Я вылетаю в Москву. Мать сказала, что Алик сейчас у тебя. Заеду повидаться.
Она отключилась, а я, чувствуя неоправданное (ничего же не решилось!) облегчение, пошел в ванную, чтобы под холодным душем остудить разгоряченное после тренировки тело и смыть бурю, творящийся в душе.
Только под горячими струями воды один беспредел в моей голове сменил другой — картинки прошедшей ночи, как кадры умеренно развратного порнофильма, сменяли друг друга. И этот целомудренно-невинный ролик с моим участием в главной роли заводил намного круче самой безумной эротической сцены!
Потому что Агния была чистым огнём в моих руках! Она была чувственна, искрення и прекрасна! В остальное время безумная скромница, в постели она даже не пыталась скрыть свою страсть — я видел, как покрывается испариной её кожа, когда ласкал её! Видел, как приоткрытый ротик ее выталкивает стоны! Она выгибалась и извивалась подо мной… И, что удивительно, видя её оргазм, я почти взрывался сам!
Меня магнитом тянуло в её комнату! Я с трудом заставлял себя думать о чем-то другом, только не о ней! И теперь, наскоро вымывшись, обмотал бедра полотенцем и в предвкушении буквально побежал по лестнице наверх!
И надо же было практически на самом верху лестницы столкнуться буквально нос к носу с сыном!
