А я даже не оборачиваюсь к ним спиной.
Так и сижу, выпрямив подбородок.
И да. Я ем. Не швыряю гордо и оскорбленно в сердцах тарелку.
Силы мне понадобятся. А от яда… От яда не сбежишь. Проще посмотреть ему в лицо. И каждой, кто сейчас так колко старается ударить.
Никогда не думала, что в юных девушках так много зла. Столько цинизма.
Но, в сущности, это даже хорошо. Что он вот так из них полез.
Зато теперь точно буду знать, что доверять никому здесь нельзя. Кроме, разве что, Лоры. Но и ее щеки пылают. Она молчит, не поддерживает этот разговор. Но и со мной ни словом не обменялась. Ни даже взглядом ни разу не встретилась. Постоянно глаза отводит.
Стыдно ей за то, что со шлюхой разговаривала?
Сжимаю пальцы на ногах. До боли. Чтобы не разреветься.
Вот выйду сейчас на воздух. Смогу хотя бы вдохнуть полной грудью. А сейчас… Сейчас надо просто доесть. И не обращать внимания.
Может, они весь этот разговор специально завели?
Ждут-не дождуться, когда я не выдержу? Что-то отвечу, или… Или сделаю какую-нибудь глупость, за которую меня уж точно накажут.
Теперь становится ясно, что вазы не сами по себе разбились.
Кто-то меня настолько ненавидит, что не пожалел дорогих вещей. Произведений искусства.
Только вот кто? Одна из девушек? Или сама Ирма?
Ее слова про аукцион, вот что меня сейчас пугает больше всего.
Я знаю. Такие и правда существуют. Говорят, на одном из них один из братьев Багировых серьезных людей просто перестрелял. За женщину свою боролся, которую туда отправили. Правда, что у них есть еще один брат, который отрекся от семьи и другую фамилию носит, почти легенда. Ну, или сплетня. Никто не знает, правда это или нет.
Неважно. Все неважно.
Самое главное одно. За меня заступиться будет некому.
А Бадрид?
Счастье мое, что сейчас его нет в доме. Передышка.
Но сумею ли я его убедить, что ни при чем? Да и захочет ли он хотя бы меня увидеть и выслушать?
Была бы я в прежнем статусе и случайно разбила бы вазу, он бы и слова не сказал.
Наверное, отец предложил бы ему компенсировать стоимость, а сам Бадрид оскорбился бы таким предложением.
Но теперь…
Я совсем не знаю правил этой новой жизни. И, как оказалось, представления, даже приблизительного не имею о том, чего ждать от Бадрида Багирова!
Потом. Все потом, — убеждаю сама себя, чувствуя, как гулко бьется сердце. Совсем как загнанный кролик.
Сделаю все, что смогу, чтобы встретиться с Бадридом и пояснить ему, что не имею к этим проклятым вазам отношения!
А сейчас…
Сейчас надеюсь, что Ирма выполнит свое обещание. И определит меня ночевать не в доме. Пусть даже в каком-нибудь сарае!
Иначе, боюсь, мне придется перетряхивать постельное белье.
Не исключено, что туда понатыкают иголок или подсыпят толченого стекла! От этих можно ожидать всего, чего угодно! Такого, что я даже представить не способна!
30 Глава 30
Три дня!
Три дня я просто нахожусь на воздухе.
Занимаюсь любимыми цветами.
Ирма все же отделила меня от остальных девушек. Пристроила ночевать в недостроенном домике для прислуги.
Здесь тихо и спокойно. Никого, кроме меня, нет. И, честно говоря, после всего произошедшего я чувствую себя почти королевой.
Отдельная комната. Собственная тумбочка. И даже душ. Только для меня одной.
И что самое главное, я могу хоть где-то побыть в тишине. В одиночестве.
Снять маску сильной и попросту быть самой собой.
И даже плакать в подушку ночи напролет… Все напряжение, вся боль последних дней накатывает с каждой ночью все сильнее.
Шок. Безнадежность. Понимание, что ничего уже не будет, как прежде…
И… Разбитое сердце, в котором он до сих пор живет. До сих пор. Хоть я и стараюсь всеми силами его оттуда вытравить!
Но…
Стоит мне лишь закрыть глаза, как перед ними встает ОН.
С диким, пылающим, переполненным страстью взглядом. Черные омуты жгут. Пронзают до рваных дыр в самое сердце.
И голос. Его хриплый, надломленый и полный пьяного чувства голос. Которым он снова и снова шептал «Мари…» в ту единственно блаженную и такую роковую ночь…
И сердцу больно.
Его руки словно до сих пор горят на моей коже. Разбивая в клочья.
Каждую ночь он снова и снова приходит ко мне. На уровне запаха. Чувств. Ощущений. Сводя меня с ума.
Я люблю его!
До сих пор люблю!
Несмотря на все доводы разума!
Невзирая на то, как поступил со мной! На слова, которые снова и снова произношу себе вслух.
«Он тебя вышвырнул. Бросил. Забыл. Ты сгодилась только на одну ночь. Ты не нужна ему»
А, может, никогда и не была нужна.
Но в сердце остается открытая рана. Рваная. Разрывная. С каждой ночью становяшаяся все глубже и сильней.
Только сквозь эти дыры Бадрид все равно из него не выходит. Так и остается. Кажется, впиваясь еще сильнее.
А днем…
Днем я становлюсь словно слепая и глухая.
Каменная. Бесчувственная. Ледяная скульптура.
Заставляю себя не думать. Не видеть. Не понимать даже, что нахожусь в саду его дома. Что стала просто прислугой.
Я вытравливаю все мысли. Заставляя себя видеть лишь цветы. Кустарники неимоверно красивых роз. И заниматься только ими.
Наверное, это наилучшая участь и решение для меня.
Жить не среди людей, а среди цветов. Ведь ни один их шип не сможет поранить так, как ядовито пронзают насквозь в самое сердце и в душу люди.
Благо, старенький садовник, ни о чем меня не спрашивает. Может, слишком деликатен, а, может, просто не знает, кто я на самом деле. И я рада, что все наши разговоры только про сад.
Девушки, иногда проходя мимо, каждый раз пронзают меня взглядами, от которых я, наверное, умерла бы на месте, если бы они материализовались в тот яд и стрелы. Которые в них так неприкрыто горят.
Снова ненавидят. За что теперь? За то, что я снова, выходит, оказалась практически в привелигированном положении?
Но я на самом деле рада была бы жить даже в сарае. Дишь бы не встречаться ни с кем.
И очень надеюсь, что домик для слуг в ближайшее время так и не будет достороен. Ведь тогда мое спокойствие закончится…
