— Держу пари, что у нее столько денег, сколько и у вас, малышка. И тут ее понесло:
— Вы были влюблены в Элизабет? Роуи закурил сигарету, сделал одну затяжку и погасил.
— Вы не курите, — заметила Кэтрин.
— Должно быть, это Аманда оставила их здесь.
— Роуи, я…
— Пожалуйста, уходите, Кэтрин. Мне нечего вам сказать.
— Могу я угостить вас выпивкой где-нибудь в городе?
— А вы не боитесь, что я на вас наброшусь?
— Меня бы это озадачило. Возможно, вам неловко находиться в моем обществе и вы опасаетесь нападения с моей стороны?
— Интересная мысль. Он посмотрел на нее.
— Послушайте, я не хочу никуда идти с вами, и не важно, какова причина.
Она покачала головой, бессознательно проводя рукой под носом.
— Снова кровоточит, — сказал он, — вы больны?
— Нет, больше не больна.
Он смотрел, как она вытирает нос.
— Кокаин. Я так понимаю, вы перестали его принимать.
— Да, перестала.
— Хорошо. Вы слишком молоды, чтобы уничтожать себя.
— Вы говорите так, будто вам есть до этого дело. Он указал на дверь офиса.
— Всего хорошего, Кэтрин.
— Увидимся через пару дней, Роуи.
— Лучше бы вам оставить меня в покое, Кэтрин, говорю серьезно. О, черт, я ничем не могу вам помочь.., ладно, встретимся в четверг у Барни.
— Благодарю, Роуи.
Он смотрел, как она уходит из его офиса, потом провел рукой по волосам. Зачем он поддался?
Миллисент Стейси с минуту сидела, уставившись на телефонный аппарат — лицо ее было задумчивым. Затем поднялась и прошла в офис Элизабет.
— Да? Что-нибудь сногсшибательное, Милли?
— Возможно. Звонила секретарша мистера Харли. Он хочет встретиться с вами завтра утром, чтобы лично передать вам подписанное соглашение.
— Интересно, — сказала Элизабет. Конечно, он ничего не мог предпринять за это время, чтобы изменить ситуацию. Люди, следившие за ним, сообщали, что Харли появлялся на работе ежедневно. Все как всегда. Ничего из ряда вон выходящего. Возможно, на этот раз он хотел обратиться к ней с просьбой, умолять.
В глазах ее появился блеск.
— Я буду счастлива принять мистера Харли. Возможно, мы даже пообедаем вместе.
— Чему вы улыбаетесь, Элизабет? — спросил Адриан, входя в ее офис. — Вы похожи на кошку, которая только что съела канарейку.
Элизабет широко улыбнулась ему.
— Джонатан Харли хочет завтра встретиться со мной и привезет договор.
— Полагаете, подписанный?
— Надеюсь, что подпишет его у меня на глазах. И моей ручкой.
— Хотите, чтобы кто-нибудь при этом присутствовал?
— Нет. Зачем портить удовольствие? А теперь, у вас дело ко мне?
— Да, карты членов правления шести компаний с именами, должностями и всем прочим. Все они расположены на Северо-Востоке.
— И сколько женщин на руководящих постах? Адриан покачал головой.
— Их всего-то двенадцать. И только одна занимает ответственный пост среди руководителей среднего звена.
— У вас есть личные дела, где указаны все данные и оценки работы?
— Вот они.
Он выложил все двенадцать папок на стол. Адриан подумал мимоходом о том, как его жена прореагировала на кампанию Элизабет в защиту женщин. Хелен была в ужасе. Он напомнил жене, что она выросла во времена, когда женское движение развернулось и обрело силу, и это еще больше пугало ее. Она сказала Адриану, что ее место, как и место каждой женщины, рядом с мужем. При этом лицо ее пошло красными пятнами, так как она была разгневана на Элизабет. Что же до него, то чем больше возмущалась Хелен, тем более он склонялся к тому, чтобы поддержать Элизабет. Теперь он смотрел на папки с личными делами и думал, что раньше его абсолютно не интересовало, какое положение занимают в их компаниях женщины.
— После того, как я их просмотрю, Адриан, — сказала Элизабет, — мы организуем встречу с руководством этих компаний здесь, "в Нью-Йорке. И тогда посмотрим, что они скажут.
— Я так полагаю, что женщины тоже будут приглашены?
— Да, большинство. Хочу посмотреть, как они работают, как ладят со своими боссами-мужчинами и как, в свою очередь, мужчины обращаются с ними.
— Вы случайно не подумали о том, чтобы создать центр кастрации в Олбани?
— Нет, — возразила Элизабет, — и сарказм тут ни к чему. А впрочем, идея хорошая. Вы только посмотрите, наши менеджеры не только уходят в отставку, но показатели их постоянно снижаются.
Вечером Элизабет, внимательно изучившая все двенадцать личных дел, сказала за обедом Кристиану:
— Среди них есть семеро, заслуживающих гораздо больше того, что имеют.
Наконец-то она стала разговаривать с ним о своей работе. Ему это льстило, похоже, доверие ее растет.
— Вы будете лично встречаться с женщинами после совещаний?
— Конечно.
С минуту она играла со своим бокалом вина.
— Знаю, это кажется странным, я ведь никогда не принимала участия в каком-нибудь движении, женском или каком-либо еще. Я всегда была.., одна. Я и мое верное фортепьяно.
— И теперь вы используете свою власть во благо.
— Я рада, что вы меня понимаете, Кристиан. Она одарила его сиянием своей улыбки, и это привело его в такое возбуждение, что он с трудом удержался, чтобы не бросить ее на пол ресторана. Вместо этого ограничился тем, что сказал:
— Вы и меня заставляете задуматься. Знаете, я принимал участие в заседании совета директоров Западной корпорации — она занимается внедрением бытовых приборов и тому подобным. И я даже заговорил с ними об этом. Остальные “славные, добрые парни” посмотрели на меня так, будто я слегка тронулся умом.
— И что же случилось?
— Я пригласил на обед главного администратора. А так как он знает, что я могу купить его с потрохами, думаю, он будет восприимчив к моим идеям.
— Я считаю, что это замечательно, доктор Хантер. — Внезапно она сказала:
— Знаете что, поедемте ко мне. Поиграю для вас. Все, что пожелаете.
— А Коги все еще вытирает пыль с вашего рояля?
— Да, он никогда не устает это делать.
— И я тоже никогда не устану, Элизабет. На мгновение она умолкла, не желая или боясь узнать, что он имел в виду. Он ее друг. И ничего другого она не хотела, не могла позволить, по крайней мере сейчас.
— Все в порядке, Элизабет. Она заставила себя улыбнуться.
