Элизабет сглотнула.
— Элизабет! Пресса из-за всего этого обезумеет. Готовьтесь. Взрыв произойдет в ближайший месяц. Отклоняйте все предложения проинтервьюировать вас. Будьте тверды — вы еще не знаете, насколько настойчивыми могут быть репортеры “Форчун”. Ладно?
Что она могла сказать? Слова “никаких комментариев”, кажется, стали ее второй натурой.
— Когда предполагается первое заседание?
— Я пришлю вам нового исполнительного секретаря сегодня, и он все с вами обсудит.
— Это Адриан Марш. Верно?
— Да. Выпускник Гарвардской школы бизнеса.
Он начал заниматься вложением средств в банковское дело, а потом вошел в совет директоров АКИ пять лет назад. Женат, двое детей, умен, как черт. Как я уже сказал, он вундеркинд. Его впечатления о людях всегда поразительно верны и точны, и он знает все операции.
С минуту он помолчал. Потом произнес:
— Если вы с ним не поладите, сразу дайте знать.
— Не беспокойтесь. Я буду вести себя, как ангел.
— Еще один момент, Элизабет. Адриан лоялен. Он предан компании до мозга костей, и всех предателей мы выкорчуем своевременно.
"Предателей”, — подумала она. Точное слово — разве она не во вражеском стане?
— И вот еще что. Я сказал Адриану, что если он справится с этой задачей, то станет вице-президентом по вопросам стратегического планирования.
Адриан Марш, думала Элизабет, когда в этот же день он явился к ней домой, больше похож на громилу-телохранителя, чем на исполнительного секретаря. Крепко сколоченный, тяжелый, но не толстый, просто настолько мускулистый, что казался громоздким. У него была кожа оливкового цвета, глаза темные, а челюсть квадратная. Говорил он медленно, мягким и очень глубоким голосом, с явным акцентом. Кажется, добр, по крайней мере к ней.
— Я буду отчитываться только вам, миссис Карлтон, — сказал он, пожав ей руку и усаживаясь. — Вы можете мне доверять, хотя я понимаю, как вам трудно после всего кошмара, через который вы прошли. Я прекрасно знаю все операции. И знаю людей. Однако, если мои советы покажутся вам неприемлемыми, надо только сказать об этом. Я знаю, что мое имя “Адриан” мне не подходит. Все мои друзья зовут меня “Адман”
[17]
. Я буду отвечать почти за все. А теперь, если не возражаете, мне хотелось бы выпить стакан воды.
Тяжело переваливаясь, Марш медленной и размеренной походкой направился на кухню, оставив Элизабет на диване, окруженную бумагами и морем отчетов. Она улыбнулась ему вслед.
К концу двухчасовой беседы с ним, к своему удивлению, Элизабет почувствовала, что больше не волнуется. Она ощущала возбуждение и даже некоторую уверенность в себе. И позже поняла, что все это — заслуга Адриана. Он ни проявил ни снисходительности, ни желания покровительствовать или руководить ею, просто давал объяснения. Под конец Адриан сказал ей со своей медлительной улыбкой, открывавшей кривой передний зуб:
— Большая часть этих материалов, миссис Карлтон. — макулатура, подготовленная бумагомарателями, чтобы показать, что они чем-то занимаются Завтра, как я понимаю, вы придете в офис. Мой офис находится рядом с вашим. И мы изучим бумаги и посмотрим, что они собой представляют.
Она принудила его признать, что он предпочитает минеральной воде “Херши”, и оказалось, что он пьет только эти два напитка. Ни капли спиртного.
— Это давняя привычка, еще со времен колледжа, когда я играл в футбол, — признался он ей, Она наблюдала, как сокращаются мускулы на его массивной шее, когда он одним большим глотком отправил напиток себе в желудок.
— И еще одно, миссис Карлтон, — сказал он, уже стоя у двери, — ваш офис.
Она посмотрела на него, не понимая, — Я ничего не хочу там менять, — сказала Элизабет, думая, что он имеет в виду новую меблировку.
— Боюсь, вам все же придется кое-чем заняться, — сказал Адриан. — Видите ли, туда вселился Брэд Карлтон.
Она почувствовала, что желудок ее свело судорогой.
— Почему?
"Потому что он наглый тип”.
— Думаю, теперь не имеет значения, почему он гак поступил. Задача в том, чтобы именно вы, мэм, лично вы, велели ему убраться оттуда вместе со всем скарбом.
Элизабет почувствовала, что сердце ее забилось чаще. Страх — ее охватил животный страх перед возможными неприятностями, страх перед конфликтом, страх поражения — не исключено, что она будет выглядеть, как полная дура.
— Я буду с вами, миссис Карлтон. Ваша задача — просто проявить твердость, и к десяти утра он оттуда уберется.
Адриан пожал ее руку, и она ощутила его силу и надежность.
В эту ночь Элизабет спала крепко, хотя и не виделась с Роуи, он был в Бостоне и собирался вернуться в Нью-Йорк в конце недели.
— Что вам надо?
— Доброе утро, Брэдли, — сказала Элизабет, голос ее был спокоен и тверд, а на губах мерцала легкая улыбка.
Она знала, что он ненавидел, когда его называли “Брэдли”. Тимоти всегда так звал сына, если был им недоволен. Адриан стоял рядом, возвышаясь как скала, одетый в темно-синий костюм-тройку.
— Я повторяю вопрос: чего вы хотите, мэм, или мне следует назвать вас “овдовевшей экс-мачехой”?
Элизабет почувствовала первые признаки гнева, но Адриан не выказывал ни малейшего стеснения от этой сцены, казалось, он даже слегка забавляется происходящим, но одновременно уверен — не уступит. Элизабет сглотнула и произнесла:
— Это мой офис, Брэдли. Пожалуйста, вернись в свой прежний кабинет и сделай это немедленно.
— Нет.
Адриан почувствовал, что она поколебалась. И, медленно растягивая слова, так, что его вирджинское произношение стало особенно заметным, сказал:
— Я полагаю, мистер Карлтон, вы сделаете так, как того требует миссис Карлтон, в противном случае мне придется вызвать охранников, чтобы они вам помогли.
Брэд молча внимательно смотрел на него. Он, конечно, слышал об Адриане Марше как о блестящем работнике. Как же его прозвали? Ах, да, Адманом — твердым, как алмаз. Выглядит как атлет-тупица, и все же…
Брэд заставил себя улыбнуться. Медленно повернулся и плюнул на стол Тимоти, потом посмотрел Элизабет прямо в лицо, взял свой кейс и вышел, не сказав ни слова.
Элизабет трясло.
— Присядьте на минуту, мэм, — сказал Адриан. Он накрыл, как чашечкой, своей мясистой ладонью ее локоть и подвел к дивану.
— Вы вели себя великолепно. Действительно великолепно.
— Он уволил Миллисент Стейси, секретаршу Тимоти?
— Да, уволил.
— Не можете ли вы ее вернуть, Адриан?
