Не потому ли они гениальны?
Не сошлись во мнении
На одной из улиц Потсдама спорили двое.
– Верлибры пришли к нам извне, – твердил мужчина в шляпе.
– А что, скажите, пришло не извне?
– Верлибры – это философия, а стихи – песня, – упорствовал тот, что в шляпе.
– Верлибры – тоже песня.
– Нет! – крикнула «шляпа» и зашагала прочь.
Отчего двое не могут сойтись во мнении, несмотря на одни и те же увлечения?
Не красота – приятное подобие
Собачку на поводке заметила на противоположной стороне улицы такая же собачка на поводке. Обе залаяли и рванулись друг к другу… Обернувшись, 3-летний малыш нос к носу столкнулся с 3-летней малышкой. «Ой», – обнял он её. 40-летний мужчина проводил восхищённым взглядом 40-летнюю незнакомку. 60-летний старик почтительным поклоном поздоровался с незнакомой 60-летней старушкой.
Привлекает не красота – приятное подобие.
Время – убийца
Оживлённый встречей, отец рассказывал приехавшему сыну о деревне, её жителях: «А помнишь Василиху? А многоводную речку? Помнишь?.. Помнишь…»
Слушая старческий голос и поглядывая на подоконники с геранями, на ходики с куском ржавого железа и старой гирей, сын недоумевал: «А ведь этот доископаемый период я когда-то я любил…»
Пахло затхлым. Дома, стены, улицы, деревня потускнели, уменьшились в размере.
Время – убийца: отчуждает.
Погоде – Ивановых…
– Иванов опасен – он непредсказуем…
– А ты?..
– Я не Иванов, я – Сидоров.
– Знаешь, 4-го января (заметь: зимой!) город проснулся от раскатов грома, а 5-го января пошёл снег. Так и лежит.
– Погоде – Ивановых; людям – Сидоровых.
Взглядом лишь сторонним
На новогоднем корпоративе она в костюме бабы Яги веселила народ.
– Надо ж, такой уродиться!.. И кто только с нею спит? – нашёптывал своему заму полупьяный директор. – Я не смог бы… будь она трижды доброй.
– По-моему, это твоя жена, – засмеялся помощник.
Восемь сыновей
Первый сын любил железки. Второй быстро считал. Третий не сходил с круга, когда танцевали. Четвёртый, красавец, плохо учился. Пятый постоянно что-то напевал-насвистывал. Шестой рисовал на стенах. Седьмой легко заучивал тексты и писал интересные сочинения. Последний, восьмой, рос драчуном.
Первый стал землепашцем, второй – бухгалтером, третий – танцором, четвёртый спился и рано умер, пятый – знаменитым певцом, шестой – модельером, седьмой – писателем, восьмой – военным.
Все удивлялись, отчего у отца-молчуна и матери, рядовой медсестры, дети такие разные. Отец пожимал плечами, мать находила более научное объяснение: «Унаследовали разные гены».
Рожала она после каждой поездки на море – раз в два года.
Только семьдесят
По скайпу разговаривают две сестры: одна – из Ганновера, другая – Лос-Анджелеса.
– Приезжай в гости, – предлагает та, что из Ганновера.
– Ну, что ты!.. Я молодой приезжала, и то тяжело было, – отвечает та, что из Лос-Анджелеса.
– Что-то я не припомню, чтоб ты молодой приезжала.
– Ну, как же – мне было только семьдесят.
Кокон защиты
Три малыша играют в парке на детской площадке. За ними наблюдает молодая мама. Дети время от времени подбегают к ней – она их обнимает, целует. Зарядившись порцией любви, они снова погружаются в свои «дела».
Связь детей и матерей – обоюдно защищающий кокон
Старость выпрашивает по-детски
Перед началом церковной службы Старик, что многие годы сидит рядом с супружеской парой, достаёт из кармана освежитель рта – горошек «бон-бон» – для себя и для соседей. Не желая оставаться в долгу, жена супружеской пары ныряет всякий раз в дорогой клатч и протягивает соседу дорогую конфету. Старик изучает этикетку с улыбкой, выставляет большой палец и с возгласом: о-о-о! – блаженно кладёт её в рот.
Одинокая старость выпрашивает внимание по-детски.
Петухи и политики
Петухи на окраине Берлина поют, как и петухи в селе Степной Кучук на Алтае. У всякой твари, одной и по паре, одинаковые голоса – разные они только у политиков.
Крапива – помнит, люди – нет
Рядом с прогулочной тропинкой для пешеходов и велосипедистов из года в год вырастает крапива, оставляя плешину на месте сливы, которую выкорчевали четыре года назад.
Крапива – помнит, люди – нет.
Был ли другом?..
По парку шли, занятые весёлым разговором, три мальчика: немец, француз и еврей, с левого плеча которого свисал объёмный кошелёк. Плюхнув на скамью спиной к друзьям, что прошли вперёд, увлечённые разговором, он вынул из кошелька дорогую конфету и, постреливая боковым зрением, затолкал её в рот. Съел и – догнал друзей.
Был ли он другом – вопрос.
Вечность – невечность
Ржавеет железо; трескается асфальт; седеют рощи, поля, люди – на невечности держится вечность.
Пришпилили за компанию
Раскулаченные Шкурупий, Убий-конь, Тягнирядно уверяли, что виноваты фамилии, – Песенко пришпилили за компанию.
Слёзы зависти
У соседки Берты – старая электроплита, у Мины – со стеклокерамическим покрытием. Увидев плиту Мины, Берта заплакала: «Твоя плита экономит электроэнергию и легко моется!»
Что делать?..
В Сингапуре на улицах города принято не плеваться. А что делать тем, кто не может не плеваться?..
Тоном собственника
По центру Берлина идёт китаянка с мужчиной.
– Нам сюда, – произносит Она на чисто русском языке.
– Откуда ты знаешь? – удивляется Он.
– Это мой район! – прозвучало тоном собственника.
Крепость – не гарант…
Для потомков и себя всяк роет норку-крепость, однако дворец римского императора Диоклетиана достался не потомкам, а врагам – хранителям его гробницы.
