Информация о «шишке» никак не подействовала на Ольгу Александровну.
– Кто тебя прописал?
– Я не знаю этих людей. Я вообще никогда там не была.
Ольга Александровна посмотрела на вещи у двери:
– Я так понимаю, ты ушла от тетки?
Галя кивнула. Декан склонилась над документами, подняла голову, и ее лицо приобрело приветливое выражение.
– Мы дадим тебе общежитие, – говорит она. – У тебя есть деньги?
– Есть, – довольно резко отвечает Галя.
– Сколько?
– Двенадцать рублей.
– Негусто. Зайди завтра после обеда в бухгалтерию, получишь материальную помощь. А сейчас… – она что-то написала на клочке бумаги, – иди в общежитие в Фанинский переулок, – протянула лист Гале, – передашь это коменданту. И вот еще – я написала, чтобы тебя в общежитии не прописывали.
– Почему?
– Потому что для этого тебе нужно будет выписаться из Кочетка, – назидательным тоном ответила Ольга Александровна. – И куда ты пропишешься после окончания института? Без прописки ты ноль! Запомни: паспорт – твой самый главный документ, держи его подальше от посторонних глаз.
Ее поселили в комнате на третьем этаже с еще двумя девочками. Девочки щебетали и раскладывали вещи, а у Гали на это не было сил. Все происшедшее обессилило ее, оставив чувство опустошения. Она задвинула чемодан под кровать, сумку повесила на спинку и легла лицом к стене. Девочки примолкли, и она чувствовала спиной их вопросительные взгляды. Тишина была недолгой – в комнату заглянула еще одна студентка, и они пошли на кухню жарить картошку. Вернувшись, они предложили поужинать с ними, но Галя отказалась и ушла – ей нечего было добавить к столу. Она побродила вокруг стадиона «Звезда», с сумерками вернулась в общежитие и легла спать голодная. В животе урчало. Конечно, она могла купить пирожок, но не хотела. Она вообще ничего не хотела. Утром она разложила свои вещи и пошла бродить по городу. С каждым шагом она внушала себе, что все у нее будет хорошо. Она спустилась по Сумской до улицы Гиршмана, и в пирожковой на углу немного подкрепилась. В этой пирожковой два пирожка стоили тринадцать копеек, и все брали по два, потому что за один надо заплатить семь копеек, а это уже расточительство. В овощном, расположенном тут же, в полуподвале возле парикмахерской, она выпила стакан томатного сока за десять копеек и, довольная жизнью, пошла в институт. В бухгалтерии ее ждало целое состояние – пятьдесят рублей материальной помощи! Галя тут же помчалась на Пушкинскую, в продуктовый, купила шоколадку и с этой шоколадкой вернулась к Ольге Александровне. Ольга Александровна усмехнулась, сказала, что это лишнее, поблагодарила и снова уткнулась в бумаги. Галка накупила на Сумском рынке овощей и довольная вернулась в комнату – теперь она могла садиться за стол наравне с сокурсницами, только вот сокурсницы все привозили от родителей, и деньги тоже, а ей надо было рассчитывать только на себя. Хорошо, что за проезд платить не надо, до института всего двадцать минут пешком. Она написала письмо Марковне, и та посетовала, что папа был очень доверчивый. Он положил деньги на предъявителя, чтобы Галочке было их легче забрать, но Галочку об этом не предупредил.
«…Ничего уже не поделаешь, смирись. У тебя есть дедов дом, теперь он принадлежит тебе, так что как исполнится восемнадцать, приезжай и продавай, тут уже спрашивают. Место завидное, у речки, ты получишь за него не меньше пяти тысяч, а то и семь, если не будешь торопиться…»
«…Дорогая тетя Марина, вы очень обрадовали меня с домом, я приеду следующим летом и продам…»
Галя действительно обрадовалась, что у нее есть что-то свое. То, что принадлежит только ей, то, чем только она может распоряжаться.
После посвящения в студенты вся группа, состоявшая из девчонок и трех ребят, направилась в парк Горького, и вдруг Галю окликнул Салман.
– Галинка!
Она остановилась. Сокурсники тоже остановились.
– Идите, я догоню вас, – а у самой ноги подкосились.
Ребята пошли дальше, а девочки не шевельнулись. Подошел Салман, бледный и какой-то осунувшийся.
– Здравствуйте.
– Привет, – сказала самая бойкая из девчонок. – Познакомь нас. – Она бросила взгляд на Галю.
– Это Салман, – пролепетала Галя, – он учится в строительном.
– Очень приятно.
Девочки познакомились с Салманом и ушли, сказав, что будут на главной аллее парка.
– Галинка, что случилось? – он еле шевелил губами. – Вчера мы должны были встретиться, а ты не пришла. Я пошел к тебе домой, а твоя тетя сказала, что ты больше не живешь у нее. – Он сглотнул.
Салман всматривался в ее лицо. Она не выдержала и отвела взгляд. Она не забыла о встрече – не захотела идти. Она много раз обдумывала их встречу, много раз повторяла приготовленные фразы, но сейчас из ее головы все вылетело, потому что она видела его глаза. Она набрала в легкие побольше воздуха:
– Тетка прогнала меня.
– Как прогнала?
– Очень просто, выписала из квартиры и прогнала. Теперь я живу в общежитии пединститута.
– Где? – Его взгляд просветлел.
– В Фанинском переулке.
– Это где?
– За Сумским рынком.
– Так это же хорошо, это недалеко от института!
– Да, недалеко. – Она опустила голову.
– Галинка, – он взял ее за плечи, – не вешай нос! Вместе мы все преодолеем, я же твой друг! – Он ловил ее взгляд.
Галя дернула плечами, и он убрал руки.
– Мне не нужна помощь, я сама справлюсь.
– Почему не нужна помощь? Человеку трудно одному, – с недоумением произнес он.
– Мне не трудно, мне хорошо одной.
– У тебя кто-то появился? – с каждым словом его голос деревенел.
– Нет, – сухо ответила она.
– Я не нравлюсь тебе? – В считаные мгновения его лицо приобрело пепельно-серый оттенок.
Она готова была расплакаться.
– Ты оставил меня! – выкрикнула она, и прохожие посмотрели на них с любопытством.
Он побелел как полотно.
– Я не мог, меня ждала мама!
Галя проводила глазами машину, проезжающую мимо.
– Галинка, пожалуйста, не сердись, пойми, я должен был поехать. – Он прижал руку к груди.
Галя прищурилась и посмотрела на него:
– А ты меня понимаешь? Мой отец умер всего две недели назад, меня выгнали из дома…
– Я не знал!
– Теперь ты знаешь, но это ничего не меняет. – Она скрестила руки на груди.
– Что не меняет?
Все внутри оборвалось. Чтобы не расплакаться, Галя кусала губы и складывала в уме номера проезжающих автомобилей.