– Отца, – ответил Рома.
Ее взгляд потемнел.
– Не боитесь?
– Нет.
– Все, забронировала. – Ее пальцы перестали бегать. – Езжайте домой, а то действительно опоздаете.
Рома вышел возле метро «Проспект Гагарина».
– Мама, я так быстрее доберусь до дома, сам приеду в аэропорт.
– Хорошо, будем на связи. Возьми маленькую сумку, чтобы в багаж не сдавать.
– Хорошо. – Он коснулся пальцами лба. – Слушай, надо рубли купить!
– Я об этом не подумала, – растерянно ответила Галя.
– Я сам куплю. Кажется, можно провозить пятьсот долларов на человека. Я куплю рубли на тысячу долларов.
– У тебя есть столько?
– Да, я недавно за один проект получил, – с гордостью ответил Рома, захлопнул дверь и побежал в метро.
Дома Галя собрала в сумку самое необходимое, сверху положила Цвейга. Подумала и убрала: Салман не должен видеть перечеркнутые слова – результат ее минутного отчаяния – и вызвала такси на угол Сумской и Маяковского. Она стояла на солнцепеке и, прижав ладонь козырьком ко лбу, всматривалась в дорогу, когда ее окликнули.
– Галя! Галинка!
Она вздрогнула – ее так никто никогда не называл, только он.
Она обернулась.
Конечно, это не ее зовут, это окликнули девушку в пестром сарафанчике…
1978 год, август
– Галя! Галинка!
– Салман!
– Наконец-то! Я уже решил, мы неправильно друг друга поняли!
– Памятник Шевченко в Харькове один. – Галя хлопает в ладоши и во все глаза смотрит на Салмана.
– Галя, знакомься, это Хасан, мой двоюродный брат.
Только теперь она замечает невысокого худенького юношу с тонкими чертами лица и светлыми волосами. Он улыбается:
– Салман много рассказывал о вас.
– А мне про вас много писал. – Галка не может сдержать радость, и та выплескивается смехом. – Ой, как же я рада тебя видеть! – Она притопывает.
Несколько мгновений она рассматривает Салмана, рассматривает с удовольствием. Он изменился, стал выше, крепче. Ему восемнадцать, но он не юноша. Он мужчина. Рубашка с коротким рукавом безукоризненно белая, кожаная сумка на плече, темно-синие брюки будто только что из-под утюга.
– Слушай, ты похож на своего любимого актера. – Она прищуривается.
– Вы про Гойко Митича? – спрашивает Хасан.
– Да.
– Я тоже говорю, что похож, – поддакивает Хасан, и лицо Салмана заливает краска.
– А почему вы поступаете на исторический? – спрашивает Хасан у Гали.
– Потому что с детства люблю индейцев. – Она смеется и добавляет, уже без смеха, с улыбкой: – Мы с братом любили читать исторические книжки, он тоже хотел стать историком.
– Простите, я знаю о брате, – после короткой паузы говорит Хасан. – Это большая утрата.
Они снова молчат, Салман гладит Галю по плечу и сочувственно улыбается:
– Я всегда буду его помнить.
Галя вздыхает:
– Странно все это…
– Ты о чем? – любопытствует Салман.
– Я про твой сон, про ремень. – Она кивает головой на Хасана. – Рассказать?
– Хасан знает. Я ему рассказывал.
– Что ты мне рассказывал? – спрашивает Хасан.
– Ну, как я видел сон, что Юрка потерял ремень.
– А, да. – Хасан кивает и бросает на брата короткий взгляд. – Салман единственный в нашей семье общается с джиннами.
– С какими джиннами? – удивляется Галя.
– У нас так называют ангелов. – Хасан поправил сумку, висящую на плече, – ну, что будем делать дальше? Предлагаю пойти в «пулемет»*, я жутко голодный.
– Ой, вы уже знаете харьковские места? – оживляется Галка.
– Хватит официоза, – встревает Салман, – переходим на ты!
В «пулемете» Хасан видит приятеля и перебирается к нему со своим подносом.
– Расскажи, как дядя Петя? – В глазах Салмана играют искорки. – Папа ему бурки передал, чтоб ноги не мерзли. У моего отца тоже ноги мерзнут – наверное, у всех летчиков так. – Он пожимает плечами и накалывает на вилку кусочек говядины.
Галя всматривается в синие глаза и никак не может поверить, что Салман стоит напротив нее, говорит, улыбается и что так будет еще долго-долго.
– Ты чего? – Рука с вилкой замирает в воздухе.
– Ничего! – отвечает Галя, стараясь не выдать радости.
– Как папа? – переспрашивает Салман, и мясо исчезает во рту.
– Нормально.
– Он работает в той же газете? Кажется, «Вечерний Харьков»? Ты почему не ешь?
– Да, у них есть рекламное приложение, это как раз его работа. – Галя размазывает сметану по блинчику.
– Когда я могу его увидеть? Я по нему соскучился, он очень хороший. – Он хихикнул и перешел на шепот: – Тебе не кажется, что твой отец похож на удава из мультика «Тридцать восемь попугаев»?
– На удава? – Галя задумалась. – Да, ты прав, глаза как у папы. Ой, – она прыскает в ладонь, – и голос похож! Ха-ха-ха…
Салман тоже смеется, быстро приканчивает гречневую кашу с мясом, открывает сумку и кладет на стол длинную коробочку.
– Это не золото, но мне очень понравился. Это тебе.
Галка задерживает дыхание.
– Я не люблю золото. – Она открывает коробочку – в ней браслет из желтого металла, звенья в виде крошечных улиток. – Ой! – У нее сжало горло.
Она кладет браслет на запястье, Салман помогает застегнуть. Через минуту она уже не чувствует этот браслет – значит, он ее.
– Спасибо. – Она краснеет.
– Тебе нравится?
– Очень. – Она трогает подарок. – Как твои родители?
Галя накалывает на вилку кусочек блинчика.
– Хорошо. Они передают тебе привет. – По его лицу пробегает едва заметная тучка.
– Ты им тоже передай.
– Когда я смогу увидеть дядю Петю? Бурки со мной.
– Он допоздна работает. Но мы можем поехать в редакцию, это возле метро.
– Тогда поехали, мне не терпится увидеть его! – Он принимается за какао с булочкой.
Доедая блинчик, Галя украдкой посматривает на Салмана.
– Что-то не так? – Он приподнимает бровь.
Она не может ответить: давится блинчиком и быстро запивает его какао.
– Нет, все в порядке. – Галя ставит стакан на стол.
– Ты так смотришь на меня, будто я плохо вытерся. – Салман снова проводит по губам носовым платком.
