В конце 1920-х гг. в СССР нашлись энтузиасты, появились музыканты, которые играли то, что было «на слуху», что каким-то образом доносилось из джазовой Мекки, из Америки, где в ту пору начали появляться большие свинговые оркестры. В 1926 г. в Москве выпускник консерватории и блестящий пианист-виртуоз Александр Цфасман (1906—1971) организовал «АМА-джаз» (при кооперативном нотном издательстве Ассоциации московских авторов). Это был первый профессиональный джаз-оркестр в советской России. Музыканты исполняли композиции самого руководителя, его аранжировки американских пьес и первые музыкальные опусы советских композиторов, писавших музыку в новом для них жанре. Оркестр с успехом выступал на эстрадах больших ресторанов, в фойе крупнейших кинотеатров. Рядом с именем Александра Цфасмана можно неоднократно повторять слово «первый». В 1928 г. оркестр выступил по радио — впервые советский джаз зазвучал в эфире, а затем появились первые грамзаписи джазовой музыки («Аллилуйя» Винсента Юманса и «Семинола» Гарри Уоррена). Александр Цфасман являлся автором первой джазовой радиопередачи в нашей стране. В 1937 г. были сделаны записи цфасмановских произведений: «В дальний путь», «На берегу моря», «Неудачное свидание» (достаточно вспомнить строчки: «Мы оба были: я — у аптеки, а я в кино искала Вас, так, значит, завтра — на том же месте, в тот же час!»). Неизменным успехом пользовалась обработка Цфасманом польского танго, в обиходе известная как «Утомленное солнце». В 1936 г. оркестр А. Цфасмана был признан лучшим в показе джазовых оркестров. По существу, это можно было назвать джазовым фестивалем, который организовал Московский клуб мастеров искусств.
В 1939 г. оркестр Цфасмана был приглашен для работы на Всесоюзном радио, а в годы Великой Отечественной войны музыканты оркестра выезжали на фронт. Концерты проходили в прифронтовой полосе и на передовой, на лесных полянах и в землянках. В то время исполнялись советские песни: «Темная ночь», «Землянка», «Моя любимая». Музыка помогала бойцам на короткое время отвлечься от страшных военных будней, помогала вспомнить родной дом, семью, своих любимых. Тяжело было работать в военных госпиталях, однако и сюда музыканты несли радость встречи с настоящим искусством. Но основной работой для оркестра оставалась работа на радио, выступления на заводах, фабриках и призывных пунктах.
Замечательный оркестр Цфасмана, состоявший из талантливых джазовых музыкантов, просуществовал до 1946 г. В 1947—1952 гг. Цфасман возглавлял симфоджаз эстрадного театра «Эрмитаж». В трудное для джаза время (это были 1950-е гг.), во времена «холодной войны» с США и Западом, когда в советской прессе стали появляться публикации, порочащие и дискредитирующие джаз, руководитель оркестра работал на концертной эстраде в качестве джазового пианиста. Затем маэстро собрал для студийной работы инструментальный квартет, хиты которого вошли в фонд советской музыки: «Веселый вечер», «Ожидание», «Всегда с тобой». Известны и любимы романсы и популярные песни Александра Цфасмана, музыка к спектаклям и кинофильмам.
В 2000 г. в серии «Антология джаза» вышел альбом Цфасмана «Утомленное солнце», записанный на CD, включающий в себя лучшие инструментальные и вокальные пьесы композитора. О Цфасмане в книге «Звезды советской эстрады» (1986) писал Г. Скороходов. А.Н. Баташев, автор одного из самых авторитетных изданий — «Советский джаз» (1972) — рассказал в своей книге о жизни и творчестве Александра Цфасмана. В 2006 г. вышла книга «Александр Цфасман: Корифей советского джаза» доктора философии, литератора и музыковеда А.Н. Голубева.
Одновременно с «АМА-джазом» Цфасмана в Москве, в 1927 г. возник джазовый коллектив и в Ленинграде. Это был «Первый концертный джаз-банд» пианиста Леопольда Теплицкого (1890—1965). Еще раньше, в 1926 г., Теплицкий побывал в Нью-Йорке и Филадельфии, куда его командировал Наркомпрос. Целью поездки было изучение музыки для иллюстраций к немым фильмам. Несколько месяцев музыкант впитывал все ритмы новой для себя музыки, учился у американских джазменов. Вернувшись в Россию, Л. Теплицкий организовал оркестр из профессиональных музыкантов (преподаватели консерватории, музыкальных училищ), которые, к сожалению, не ощущали джазовой специфики исполняемой музыки. Музыканты, игравшие всегда только по нотам, никак не могли себе представить, что одну и ту же мелодию можно каждый раз играть по-новому, т.е. об импровизации не могло быть и речи. Заслугой Теплицкого можно считать то, что впервые музыканты выступали в концертных залах, и хотя звучание оркестра было далеко от истинного джаз-бэнда, это уже не было эксцентрическим искусством шумового оркестра Валентина Парнаха. Репертуар оркестра Леопольда Теплицкого составляли пьесы американских авторов (на родину дирижер привез бесценный багаж — кипу пластинок с джазом и целую папку аранжировок оркестра Пола Уайтмена). Джаз-бэнд Теплицкого просуществовал недолго, всего несколько месяцев, но и за это непродолжительное время музыканты познакомили слушателей с современной американской танцевальной музыкой, с прекрасными бродвейскими мелодиями. После 1929 г. судьба Леопольда Теплицкого складывалась драматично: арест по ложному доносу, осуждение «тройкой» НКВД на десять лет лагерей, строительство Беломорско-Балтийского канала. После заключения Леопольд Яковлевич вынужден был поселиться в Петрозаводске (в Ленинград «таких» не пускали). Музыкальное прошлое не было забыто. Теплицкий организовал в Карелии симфонический оркестр, преподавал в консерватории, писал музыку, вел радиопередачи. Международному джазовому фестивалю «Звезды и мы» (организован в 1986 г. в Петрозаводске) с 2004 г. было присвоено имя первопроходца российского джаза Леопольда Теплицкого.
Первый советский профессиональный джаз делал свои шаги в обстановке далеко не самой благоприятной. Слово джаз в период НЭПа (20-е гг. XX в.) связывали с «уродливыми явлениями буржуазного образа жизни». «Помогла» в этом случае и коммерческая ресторанная эстрада, с ее «фонариками», «бубликами», «лимончиками» и «кирпичиками». Нэпманская культура хлынула мутным общепитовским потоком и паразитировала на новой музыке. В ту пору возникла мода на «лиловых негров», «Таити», «Гаити» и прочую экзотику. Все это не имело никакого отношения к подлинному джазу, хотя и называлось в России джазом.
Музыкальная критика конца 1920-х гг. не могла оценить по достоинству новое явление культуры. Вот отрывок той поры из характерной рецензии о джазе: «Как средство шаржа и пародии… как грубый, но хлесткий и пикантный ритмический и тембровый аппарат, пригодный для танцевальной музыки и для дешевых “музыкальных подмалевок” в театральном обиходе, — джаз-банд имеет свой резон. За этими пределами — художественное значение его невелико»
[60].
Масла в огонь подливала и Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ), которая утверждала «пролетарскую линию» в музыке, отметая все то, что не соответствовало их, часто догматическим, воззрениям на искусство. В 1928 г. в газете «Правда» появилась статья под названием «О музыке толстых» известного советского писателя Максима Горького. Это был гневный памфлет, обличающий «мир хищников», «власть толстых». Пролетарский писатель жил в эту пору в Италии, на острове Капри, и знаком был, скорее всего, с так называемой «ресторанной музыкой», далеко стоящей от подлинного джаза. Некоторые дотошные историки джаза утверждают, что писателю просто «осточертели» фокстроты, которые все время крутил на первом этаже виллы непутевый пасынок Горького. Так или иначе, но высказывание пролетарского писателя было тут же подхвачено руководителями РАПМа. И долго еще джаз в нашей стране называли «музыкой толстых», не ведая о том, кто был истинным автором джазовой музыки, в каких бесправных слоях американского общества она родилась.
