– Да, я хочу тебе сказать, Катюш…
– Давай сначала я тебе скажу, пап, ладно? – перебила она его неожиданно.
– Что ж, давай…
– Ой, даже не знаю, с чего начать… Помнишь, ты у меня спрашивал, уверена ли я в том, что делаю? Так вот, пап, я тебе отвечу… Я совсем не уверена. И чем ближе дело идет к свадьбе, тем больше я не уверена. Вот сейчас даже… Идем мы рядом с Олегом, и так хорошо вокруг, и снег такой с неба красивый валится – большими белыми хлопьями… А я понимаю, что на душе у меня как-то смутно. Нерадостно как-то. Из-за того, что Олег рядом идет, понимаешь? Ну не люблю я его, пап, не люблю. А самое главное, и он ведь меня не любит, я знаю…
– Как это – не любит? Ты всегда говорила, что он тебя очень любит. Да и все так считали… И давно привыкли к этой мысли за столько лет…
– В том-то и дело, что привыкли, пап. И я тоже привыкла. А на самом-то деле, если глубже копнуть… Олег ведь сам себе внушил, что он меня любит, вот и все. Еще со школы внушил. Да ты вспомни, как он за мной тогда бегал, как мне проходу не давал! Какие поступки дурацкие совершал, помнишь? Я его гнала от себя, этим только самолюбие раззадоривала, наверное. И он очень хотел своего добиться, во что бы то ни стало, понимаешь? И вот… Теперь цель близка, получается… Он на мне женится… Я для него как приз, как результат мучительного соревнования, как средство доказать самому себе что-то. Еще и родители его уговаривают – женись, женись… Я ведь для них весьма хорошая кандидатура, потому что прекрасно знают, что собой их сынок представляет. Серьезная, мол, неизбалованная, из хорошей семьи… Будет их сына непутевого в ежовых рукавицах держать, особо не забалует. Опять же здоровье у меня хорошее, значит, и внуков здоровых рожу. У всех свой расчет, пап, понимаешь?
– Да, Катюш. Понимаю. Понимаю тебя, да…
– Тогда зачем это все, скажи? Когда кругом только один расчет… Любви-то в этом расчете ни с одной стороны нет, получается. Как же мы жить будем, пап? Что мне делать, скажи?
– Ну, тут есть только один выход, дочка. Давай все отменим. Просто отменим.
– Хм… – грустно усмехнулась Катя. – Это сказать легко – отменим… Ты хоть представляешь, как мы маме об этом скажем? Вот она проснется утром, а мы ей такую новость скажем… Это же ужас, что тогда начнется!
– Ну начнется, да… Как начнется, так и закончится. Вот и все.
– И ты что, мамы не испугаешься? Мне кажется, что ты все время боишься даже хоть немного ее огорчить… Она ведь считает, что вот тут тебя держит! – выставила она перед собой сжатый кулачок. – Что ее слово в семье последнее! Что у нее муж подкаблучник, только и может жить по ее указке!
– Ну, это уже другой вопрос, Катюш… Давай для начала твой вопрос решим, что будем делать со свадьбой. Я считаю, надо маме сказать, нечего долго тянуть. Завтра утром и скажем.
– И что, сам скажешь?
– Да, скажу.
– Ну, это прям что-то невероятное. Ты что, перестал быть подкаблучником?
– Выходит, что перестал.
– И что же с тобой случилось, пап?
– Да ничего не случилось… Вернее, случилось, да. Об этом я и хотел с тобой поговорить…
– Говори, я слушаю.
– А ты на меня не обидишься? Дай слово, что постараешься не обидеться.
– Даю слово, пап. Я даже допустить не могу, что ты сделал что-то такое… Что может меня обидеть.
– Ну, это как сказать…
– Пап! Я обещаю тебе, что не обижусь, правда! Говори уже, а то я волноваться начинаю!
– Да, я скажу… Я встретил другую женщину, Катюша. Я полюбил. И я не знаю, как мне теперь жить дальше… Только одно знаю – по-прежнему жить уже не смогу. Но ведь получается, что я маму обманываю…
– Понятно, пап… – тихо произнесла Катя, медленно кивнув. – Теперь мне все понятно. Из-за чего ты такой в последнее время. И кто же эта женщина, если не секрет? Я ее знаю?
– Нет. Она не здесь живет. Она дочь первой жены твоего деда, Кать. Я поехал его первой жене поклон от него отдать и встретил ее. И влюбился. И даже не так… Я теперь жить без нее не смогу, понимаешь? Такие вот дела, дочь…
– Погоди, пап… Но ведь дедушка мне рассказывал, что у него с первой женой не было детей?
– А он не знал, что у него дочь родилась. Ее мать ему не сказала.
– Почему?
– Ну, это долгая история… Она решила ему не мешать, понимаешь? Если он принял решение с чужими детьми остаться, то решила – пусть так и будет. Уважила его выбор. Она очень любила его, потому так и решила.
– Странно… – тихо проговорила Катя, пожав плечами. А немного помолчав, добавила уже более уверенно: – А может, ничего странного в этом и нет! Может, она для себя все верно решила! Любовь, она ведь такая… Она свои законы жизни диктует… Я тоже любила, я знаю. По крайней мере, не нам судить…
– Да, Кать. Не нам судить. Ты права.
– Значит, ты любишь эту женщину, пап… Не скажу, что мне это приятно слышать, но придется принять, что ж. И для мамы тоже катастрофа случится, когда узнает… А она обязательно узнает, ты даже не сомневайся. Любыми путями, но узнает. Я думаю, нелегко тебе придется, пап… Как хоть ее зовут-то?
– У нее чудесное имя… Аня…
– Ну да. Чудеснее некуда, конечно. А главное, редкое.
– Ты все-таки на меня обиделась, да?
– Нет, пап… Я-то как раз тебя понимаю. Я ж говорю, я больше о том думаю, как мама все это воспримет. Бедная, бедная мама… Каково ей будет с этим знанием жить? А ведь жить с ним придется, потому что она тебя все равно никуда не отпустит, я в этом просто уверена. Сам посуди – что это за жизнь, когда женщина понимает, что ее муж любит другую? Да еще я ей свои новости преподнесу, что замуж за Олега выходить передумала… Как мы все это ей скажем, а, пап? В какой очередности? Ты сам когда хотел ей про себя сказать?
– Я не знаю, Кать. Не знаю пока… Надо как-то с духом собраться.
– Ну, все понятно… Трусишь, значит. И правильно трусишь, потому что мама так просто тебя не отпустит, еще раз тебе говорю. Скорее всего, вообще не отпустит. Придумает что-нибудь этакое. На чувство вины тебя посадит как на осиновый кол. Я ж свою маму знаю…
Катя вздохнула, помолчала немного, потом проговорила более решительно:
– Тогда давай с моих новостей начнем, ладно? Согласись, твоя новость покруче моей будет. Я первая пойду голову класть на плаху. Утром мама проснется, и я ей все скажу…
* * *
– Нет, нет, я даже слышать этого не хочу, Катя! Подумай, что ты говоришь, а? Как это, свадьбу отменим? Ты нас с отцом опозорить хочешь перед людьми, да? Что мы тебе плохого сделали, скажи?
Лена будто задохнулась собственным гневом, закашлялась тяжело, склонив голову вниз. Потом проговорила с надрывом:
– Воды… Воды мне принесите скорее…
