— Тоже самое с остальными.
— Отчего они умерли? — спросил я, когда мы спускались по лестнице на первый этаж. — Ты ведь в этом что-то понимаешь, да?
— Понимаю, но не в этом случае! Ничего не понимаю!
Только тогда мы вызвали по телефону инспектора Санти и сдали их полиции.
Потом в прессе появилось официальное сообщение о том, что покушение на Господа было организовано сатанистским «Союзом Связующих». Преступники казнены. Как не уточнялось. Личность юноши в саркофаге была установлена. Некоторое время он тоже входил в «Союз». Возможно жертвоприношение было добровольным.
В общем-то очень естественно: сатанисты пытаются убить своего главного врага — Господа. Но что-то не стыковалось. В деле было полно недоговорок и неясностей.
Казнь священников состоялась почти через две недели на площади святого Петра. Мы были рядом с Господом на балконе храма. На другой стороне площади полукругом стояли двенадцать шестов, к которым привязали виновных. Между храмом и шестами — толпа зевак. Я посмотрел туда внимательнее. Неужели будет сожжение? Мне жутко не нравилась мысль о том, что тот, кто спас меня от костра, теперь сложил свои. Но нет. Возле шестов не было хвороста. Только полицейские удерживали толпу метрах в десяти от приговоренных и никого не подпускали ближе.
Прочитали приговор. Все, как положено, громко, в микрофон, с усилителями. Тогда Господь поднял руку и указал на шесты. И над ними вскипело небо. Заклубилось, вспыхнуло и разорвалось. И на площади, словно отражение небес, вспыхнули двенадцать факелов. Всего лишь на мгновение, на долю секунды. И ничего не осталось, кроме горстки пепла. Тогда я понял, что стою на коленях, и все апостолы стоят на коленях, и вся площадь. Я видел это сквозь ограду балкона.
— Они вычеркнуты из Книги Жизни, — сказал Господь. И я готов поклясться, что его слышала вся площадь, хотя он не повышал голоса, и у него не было микрофона, такая установилась тишина. — Их больше нет, а значит, их никогда не было. И так будет со всеми моими врагами. От них не останется ничего, кроме пепла, и пепел будет развеян. Верным же — благословение.
И Господь поднял руки и благословил площадь, а потом и нас. Я поднялся с колен. Голова у меня кружилась.
Эммануил не отпустил нас с Марком после казни и приказал сопровождать его во дворец Киджи на площади Колонна, где после переезда располагались правительственные службы. Здесь у него был еще один рабочий кабинет (кроме Станцы Сигнатуры и кабинета во дворце Инквизиции, как теперь частенько именовали дворец Монтечитторио).
— У меня к тебе новое поручение, Пьетрос, — сказал он, когда мы вошли в кабинет. — Рим — это временно. Столицей мира должен стать Иерусалим. И ты…
В этот момент зазвонил телефон. Господь поднял трубку. И сразу нахмурился.
— Да. Идут сюда? Самоубийцы! Они что решили устроить демонстрацию? Я знаю, что сегодня последний день. Да… Кто их ведет? Ах, так! Под моими окнами? Пусть проходят… Они сами этого хотели. Не надо полиции.
Эммануил положил трубку, и я вопросительно посмотрел на него.
— Сейчас увидите. Подойдите к окну.
По улице к дворцу приближалась процессия людей. Все они были налегке, ничего не несли с собой. Толпой предводительствовали трое: двое мужчин и женщина — все в длинных белых туниках, с непокрытыми головами и сандалиях на босу ногу.
— Кто это? — спросил я.
— Святой Франциск, Хуан де ля Крус и Тереза Авильская. Выводят погибших из Рима.
— Святые?
— Боюсь, что теперь уже нет, — спокойно ответил Господь.
Он подошел к столу, выдвинул ящик и вынул оттуда пистолет.
— Пьетрос, возьми. Осторожно, заряжен.
Я взял.
— Ну, убей же своего беглеца, исправь свою ошибку.
— Святого Франциска?
— Он больше не святой.
— Но я никогда не стрелял из пистолета! Я не служил в армии!
— Это очень просто, Пьетрос. На вытянутую руку. Прицелься. Та-ак.
Моя рука предательски дрожала, и я начисто забыл о том, что с чем надо совмещать, когда прицеливаешься.
— Ну! Жми на курок!
— Не надо! — Марк выхватил у меня пистолет. — Он же ничего не умеет, Господи. Только пули переведет. Смотри, как надо!
И он твердо, профессионально прицелился. Раздался выстрел. Но никто из святых не пострадал. Никто не дрогнул. И они повели процессию дальше, словно ничего не произошло.
— А вот тебе, старому солдату, не положено промахиваться, Марк, — медленно проговорил Эммануил. — Я тебе это запомню. А теперь убирайтесь! Оба!
— Позвольте, я попытаюсь еще? — осторожно спросил Марк. — У меня что-то с рукой…
— Вон! Если мне надо будет кого-нибудь убить, я обойдусь без пистолета. Чтоб я вас больше не видел.
Мы вышли из кабинета и спустились вниз. Потом я узнал, что демонстранты шли от Аппиевой дороги через базилики Сан-Джованни и Санта-Мария Маджоре, мимо основных правительственных зданий, к Ватикану. Они, конечно, не знали, что Господь во дворце Киджи, просто аккуратно обошли все места, где он, может быть, и повернули на север у Ватиканских стен, оставив цветы на месте казни священников на площади Святого Петра. Их не остановили. Пока. Процессия долго и занудно тянулась мимо нас, обтекая триумфальную колонну Марка Аврелия, увенчанную статуей святого Павла.
— Как ты думаешь, что он с нами сделает? — спросил я. — Может, присоединимся?
Марк сурово посмотрел на меня.
— Я не одобряю убийств без суда и неисполнения обещаний. Если Господь обещал, что все, кто пожелают, смогут беспрепятственно покинуть город, значит, они должны его покинуть. Но я не предатель. Служу тому, кому служу. А что сделает с нами то и сделает — его право. Пошли. И только попробуй сбежать. Господь должен легко найти нас, как только мы ему понадобимся.
И я поплелся вслед за Марком.
В эту ночь я так и не смог заснуть. Мне грезилась казнь на площади святого Петра, пламя, упавшее с неба, и гневное лицо Эммануила. Наконец, мне надоело без толку валяться. Я встал часов в пять и сам сделал себе бутерброды. А около шести раздался звонок в дверь, чего, собственно, и следовало ожидать. Я даже не удивился, увидев у входа инспектора Санти в сопровождении полицейских.
— А здравствуйте, инспектор, заходите, — спокойно сказал я. — Забавно у нас с вами получается: то вы мне обязаны подчиняться, то я вам. Куда я должен идти?
— Следуйте за нами.
Я пожал плечами и послушался.
Привезли не в тюрьму — во дворец Киджи, но я не понимал, хорошо ли это.
У дверей все того же кабинета Господа мы нос к носу столкнулись с Марком. Он тоже был под охраной.
— Как думаешь, он нас сразу испепелит или сначала выведет на площадь? — спросил я, кивнув на дверь.
