Андроид продолжал повторять:
– Музыку? Музыку? – И мистер Франк снова и снова выполнял одно и то же движение, пока сам не перестал разбирать, кто из них человек, а кто – машина.
* * *
На этот раз стол перед мистером Франком был белым, стерильно чистым, без единой царапинки. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл мужчина с козлиной бородкой и пухлой папкой под мышкой.
– Мистер Франк, я ваш адвокат, – сказал он, опускаясь на стул. Папка со стуком легла на стол.
– Натворили вы дел в том центре, да? – Мужчина с козлиной бородкой улыбнулся краешком рта. – Позвольте спросить, зачем вы это сделали?
– Моя жена умерла два месяца назад.
– О, это хорошо, просто идеально. – Мужчина похлопал по папке. – Это значит, что мы можем заявить о временном помутнении рассудка. И такие личные подробности – присяжные их всегда любят. Но, мистер Франк, – он подался вперёд, – чтобы склонить их на вашу сторону, мне нужно знать больше. Вы гей, натурал или бисексуал?
Мистер Франк крепко зажмурился.
– Вы были близки со своей женой?
О памяти лишь слух
(впервые опубликовано в журнале Metaphorosis, январь 2018-го)
На жаре, казалось, потела даже бумага. Пальцы доктора Старцева оставляли влажные следы на страницах открытой записной книжки, на цифре тридцать. Тридцать минут, чтобы попытаться убедить людей, которые вот-вот войдут в его кабинет, не совершать непоправимое.
Он всегда надеялся на тридцать, но, когда дверь в вестибюль открылась и по ламинату решительным остинато застучали шаги, он поправил себя: не больше двадцати.
Затем раздался мужской голос с лающими «а» и раскатистыми «р», и у Старцева осталось лишь пятнадцать минут.
Сквозь нарастающую головную боль он представил себе, как господин Туркин отвечает администратору: «Я пришёл, чтобы заменить своего сына».
Что-то с грохотом прокатилось по улице, и шум заставил его осознать, что его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак. «Да что с тобой не так, старина, успокойся, они ещё даже не вошли».
Волнение лишь навредит ребёнку.
Господин Туркин, конечно же, не скажет «заменить» – люди вроде него никогда не разделяли взгляды Старцева на подсадку характера. Люди, ездящие на импортных «Бентли» и потягивающие «Бакарди» в полдень в залитых солнцем барах, маркетологи и кредиторы жизни. Скорее всего, господин Туркин понимал процедуру так, как она описывалась в рекламе в глянцевых журналах. Он сказал бы «улучшить».
Дверь в кабинет распахнулась, отбросив тень на полку, где под стеклом стояли бабочки: крылья, как мазки кисти, таявшие на летней жаре. Старцев начал собирать коллекцию в третьем классе; он больше не знал, зачем, но сейчас, когда кусочки июльского солнца снова скользнули в похожие на картины рамки, в нём что-то шевельнулось, и в голову пришла глупая мысль: может быть, если он спасёт мальчика, то сможет вспомнить.
– Здравствуйте, доктор.
– Доброе утро, господин Туркин, госпожа Туркина. Коля. Пожалуйста, входите, присаживайтесь.
Они подошли и заняли свои места, как фигуры на призрачной шахматной доске. Отец больше походил на хипстера, чем на олигарха: в узких брюках, дизайнерской рубашке и кроссовках, надетых как будто наугад. Мать в чёрно-белом платье в горошек и сын – невысокая фигурка между ними, державшая в руках игрушечного динозавра.
Мальчик. Коля. Пальцы Старцева снова сжались, и он заставил себя сосредоточиться, пытаясь вспомнить все причины, по которым родители приняли это решение: «Слишком пухлый, слишком вялый для своего возраста, всё время смотрит в пол». По телефону господин Туркин описал своего сына одним словом: «Тормоз».
– Мне кажется, я где-то вас раньше видела, доктор, – жена Туркина опустилась в кресло. – Может быть, по телевизору?
В этот момент Старцев почувствовал себя старым, вышедшим из моды мобильником.
– Дорогая, пожалуйста.
Туркин остался стоять – и Коля, украдкой взглянув на отца, тоже.
– Я повторю свой вчерашний вопрос: мне хотелось бы знать, зачем нас сюда вызвали после всех проверок. Мой сын прошёл и психологическое, и физиологическое обследования.
– Речь пойдёт не о проверках, – сказал Старцев, и внутренне поморщился от собственных слов. – Нам необходимо провести оценку вас как семьи.
– Наш психолог уже это сделал – иначе как бы мы получили направление в эту клинику?
– Мы проводим случайные проверки, чтобы поддерживать качество работы практикующих психологов на должном уровне.
– Стало быть, не тот билет вытянули. – Туркин подтолкнул Колю к креслу и сам занял место рядом с ним.
Старцев через силу улыбнулся:
– Я бы рассматривал это скорее как возможность получше узнать друг друга.
Жена протянула руку за спиной у Коли, коснувшись плеча мужа. Она сказала:
– Хорошо, доктор, мы, конечно же, понимаем. Кстати, теперь я совершенно уверена, что видела вас по телевизору.
Туркин сказал:
– У Малахова, наверное. Они любят докторов. Я так понимаю, операцию будете проводить вы?
– Нет, я больше не оперирую пациентов.
– Тогда?.. – жестом руки он будто приглашал Старцева продолжить.
«Тогда на кой ты нам сдался? Зачем отнимаешь моё время?»
Старцев сказал:
– Мы забегаем вперёд.
Коля оглянулся на дверь, возможно, на подсознательном уровне ища выход.
Чёрная кожаная папка с документами с щелчком открылась. Старцев не мог умолять их – умоляющий доктор пугал пациентов, – он должен был следовать установленному порядку, двигаться по принятому маршруту, играть по правилам.
– Эта фотография. Вы можете рассказать мне о человеке на ней, о доноре? Возможно, я раньше где-то его видел, но не могу вспомнить. Почему вы выбрали для пересадки характера именно его?
У молодого человека на фотографии была широкая челюсть – шире, чем вся его голова, – а натянутая улыбка превращала глаза в узкие щёлочки.
– Это Александр Арканинин, – сказал господин Туркин. – Полузащитник «Зенита», на данный момент – лучший футболист в стране.
– Значит, Коля, ты увлекаешься футболом?
Мальчик прижал к груди динозавра.
– Доктор, я…
– Не увлекается, – сказал господин Туркин.
– Тогда почему Арканинин?
Госпожа Туркина приподняла губы в обаятельной улыбке.
– Наш психолог посоветовал именно его, и нам обоим нравится, как играет Саша.
– Доктор Петров провёл тщательный анализ, – сказал её муж. – Составил полную карту Колиного мозга, плюс девять или десять обследований. Татьяна, сколько ты в общей сложности провела в его кабинете?.. Да по меньшей мере сутки. Он сказал, что Александр Арканинин – идеальный донор для тех черт характера, которые нужны Коле.
