– Сколько стоит отменить запись? – спросил он, и, когда андроид ответил, мистер Франк кивнул. – Я могу себе это позволить.
Он подошёл к двери и остановился в шаге, чуть не врезавшись в неё – обе створки остались плотно сомкнуты.
– Нужно подождать, пока не подключится основное питание, – сказал андроид. – Тем временем предлагаю провести время с пользой и, несмотря на ваши сомнения, пройти собеседование.
Мистер Франк провёл рукой по косяку двери и ударил по створкам. Удар получился глухим, словно за дверью находилась сплошная стена.
«Ты принёс мне ту фотографию, милый?» – спросила она в их последний день вместе.
Он вернулся к своему креслу и, чуть помедлив, уселся в него. Подавшись вперёд, чтобы опереться локтями о стол, он почувствовал, как что-то в кармане рубашки прижалось к его животу – что-то, похожее на кусок картонки.
– Мистер Франк, вы натурал, гей или бисексуал?
– О чём вы говорите? Я был женат…
– Многие люди отрицают свою сексуальность.
– Я натурал.
– Женщин какой возрастной категории вы предпочитаете?
– Моего возраста.
– Предпочтения по росту?
– Прошу прощения? – сказал мистер Франк.
Андроид склонил голову набок.
– Вы предпочитаете высоких женщин?
– Это ещё что за вопросы? И, раз уж на то пошло, что у вас за идиотская программа? «Сохранение генофонда», серьёзно?
– Слишком много мигрантов, – сказал андроид. – Правительство считает, что национальный генофонд размывается.
– И они планируют исправить это вот такими ужасными односторонними опросниками?
– Анкетирование составляет лишь часть процедуры, мистер Франк. Я также провожу двадцать сложных эвристических наблюдений, чтобы проанализировать ваше поведение во время собеседования – эти данные составят основную часть вашего профиля. Единственное, чего я не могу установить самостоятельно, так это ваши предпочтения. И не волнуйтесь, ваша потенциальная супруга ответит на те же самые вопросы. – Андроид помолчал. – Вы предпочитаете высоких женщин?
Мистер Франк постарался отвлечься от двух мерцающих глаз, и это оказалось ошибкой. Высокие женщины. В его памяти всплыли непрошеные воспоминания: Кэтрин на пляже в жёлтом купальнике, фотография, которую он сделал, пока она смотрела вдаль. Длинные ноги, эта непринуждённая красота – она могла бы стать моделью, если бы хотела.
– Мистер Франк?
Он закрыл глаза.
– Пожалуйста, – сказал он. – Пожалуйста. Мы можем пропустить этот вопрос?
– Мы можем вернуться к нему позже. Волосы – блондинки или брюнетки?
Нахлынули волны, смывшие пляж в ничто. Лампа на стене зашипела, и мистер Франк вспомнил, как часто Кэтрин ставила чайник на плиту и забывала о нём, так что тот плавился.
– Мне нужно записать ваши предпочтения. Цвет волос? – сказал андроид.
– Брюнетки. – Комната словно съёжилась вокруг мистера Франка, приблизив к нему стены и андроида.
Он заходит в спальню, где она сидит у ночного столика и расчёсывает волосы. «Как прошёл твой день?» – спрашивает она. «Хорошо. Как твой?» Она продолжает причёсываться, и каштановая волна падает ей на плечи.
«Пришло письмо из агентства; хочешь, откроем его вместе?» У Кэтрин нежная кожа, нежные руки. Он ничего не говорит, а она берёт конверт со стола и отрывает край.
– Цвет глаз, мистер Франк?
Она достаёт что-то из конверта – фотографию, – смотрит на неё секунду и улыбается. «У него глаза как у меня, тебе не кажется?» Он подходит к ней. Фотография мальчишки с бронзовыми щеками, печальным взглядом и глазами…
– Серые. У неё были серые глаза.
Андроид подался вперёд:
– Под «ней» вы подразумеваете свою будущую супругу?
– Супругу? – спросил мистер Франк. – Да, конечно. Супругу.
Она хотела дом, полный детей. «Но он же не будет моей плотью и кровью», – говорит он. Она качает головой: «Этот малыш тоже хочет, чтобы у него был дом. Они все очень хотят дом, маму и папу». «Он – не моя ответственность, а чья-то ещё, он не мой, чей-то, чей-то… Отдай мне эту фотографию».
«Я должен был согласиться на усыновление», – подумал мистер Франк и сказал:
– Почему я не сказал «да»?
Два мерцающих огонька моргнули во тьме.
– В ответ на один из моих вопросов?
– Нет… Простите.
– Какую музыку должна предпочитать ваша будущая супруга?
Комната сжалась ещё больше. «Нет, – подумал мистер Франк, – только не это воспоминание, только не оно».
Он принёс ей в больницу запись скрипичного концерта, и она улыбнулась ему из складок морщин, которые на её лице прорезала болезнь. Рак отнимал её у мистера Франка постепенно, по чуть-чуть, в течение года.
На краю прикроватного столика лежал недоеденный круассан.
– Где фотография того мальчика с грустными глазами, которого мы хотели усыновить? – спросила она.
– Я не смог её найти, не смог; наверное, выбросил её в мусорку с остальными бумагами, – сказал он. – Мне так жаль.
– Мистер Франк? Вы со мной разговариваете?
«Срок годности, – подумал мистер Франк. – Он есть у андроида, есть и у меня. Людям нужно быть нежнее друг с другом прежде, чем они умрут, прежде, чем превратятся в грязь и пыль».
Что-то прямоугольное в его нагрудном кармане прижалось к сердцу.
– Мне следовало согласиться на усыновление. Я помню, как кричал, – сказал он. – И я даже не смог принести ей фотографию… – Он полез в карман, и его пальцы наткнулись на плотный кусок бумаги, гладкий на ощупь. Он вынул фотографию и уставился на неё. – Она была в этой рубашке. Всё время была здесь.
– Должна ли она любить шумные компании? Какую музыку должна предпочитать? Важно ли вам её чувство юмора? Музыка? Музыка? – голос андроида полился со всех сторон, выдавливая из кабинета воздух, словно из огромного лёгкого.
– В этой рубашке, всё это время. И я не смог её найти. – Стены дрогнули перед глазами мистера Франка, и он ощутил себя, как когда-то в детстве, словно только пробудился от ночного кошмара. Всё – стол, стулья, андроид – сворачивалось вокруг него; что-то огромное пожирало что-то маленькое.
– Ваша будущая супруга должна любить шумные компании?
– Пожалуйста, – сказал мистер Франк, – остановитесь. Я не хочу вспоминать. Я не…
– Она должна любить музыку?
Светящиеся глаза подплывали всё ближе. «Я должен заставить его замолчать. Если он не замолчит, я умру».
Он встал, пошатываясь, потянулся вперёд, схватил андроида за голову и впечатал её в стол. К удивлению мистера Франка, сопротивления практически не было, он словно держал в руках пластиковую куклу.
