Обнажённая фигура, похожая на ребенка-переростка, шевельнулась на фоне неба. Шэй видел лишь верхнюю часть туловища; всё, что находилось ниже пояса, скрывали деревья, из-за чего казалось, что существо переходит лес вброд.
Бриэль ахнула.
– Это человек… человек… чёртов гигант.
Он почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы.
– Не человек.
– Не совсем человек…
– Посмотри на его движения, Бриэль, посмотри, как он движется.
Плавно, будто танцуя, не то шагая, не то плывя…
– Боже. Ты же не хочешь сказать, что это дракири…
– Да, или что-то сродни им.
«Небеса, оно огромно. Оно нас видело? Оно вообще может видеть в привычном понимании этого слова?»
– Что это за место?
«…мы знаем лишь, что прибыли откуда-то ещё». Оранжевый свет, вертикальные кроны – как портьеры в покоях Лены. Обставляя свой дом, она отдавала дань некоей смутной памяти предков.
На него волной нахлынуло осознание.
– Вот откуда они пришли. Это их родина. Она говорила мне, что Пангания была лишь перевалочным пунктом, а пришли они из другого места… отсюда.
– Небеса, – сказала Бриэль, – небеса. Наверное, здесь случилась катастрофа или…
В этот момент воздух пришёл в движение. Что-то зашуршало в похожей на кисточки листве, поднимаясь над деревьями. Голова гиганта повернулась.
Оно посмотрело на Шэя – точнее, два каменных шара перекатились под веками, и их взгляд пригвоздил его к месту. На долю секунды – самой долгой секунды в его жизни – существовали лишь эти глаза, чёрные, ничего не выражающие…
Из-за деревьев поднялась ладонь – ровно, мягко. Двинулась вперёд.
Поначалу он всё твердил себе, что гигант слишком далеко и не дотянется до них.
Затем Бриэль закричала, и что-то врезалось Шэю в плечо – она оттолкнула его в сторону.
– Нет! Бриэль, нет!
Но рука уже сомкнулась вокруг её туловища.
Словно на картине проступили белые штрихи – она барабанила кулаками по пальцам, которые могли принадлежать какому-нибудь исполинскому монументу.
Это зрелище вырвало Шэя из оцепенения.
– Отпусти её, ты, куча дерьма! – Он побежал за рукой, но без толку – та удалялась вдвое быстрее.
– Уничтожь её, – закричала Бриэль, когда их взгляды встретились. – Уничтожь…
Его нога провалилась в яму. Он потерял равновесие, начал падать, протянув руки вперёд… и когда его кисти исчезли, понял, что вбежал в портал с противоположной стороны.
В следующий миг он снова оказался на поляне.
Он согнулся пополам, и его вырвало на утреннюю росу.
– Бриэль! Бриэль!
Ощущения отчасти вернулись к нему – всё это время сердце, не переставая, играло на барабанах по рёбрам.
Он двинулся, покачиваясь, туда, где находился проход.
Ветер изменил мелодию, и пятипалое нечто возникло из ниоткуда прямо перед ним – пять стволов деревьев, пять осадных орудий. Ладонь протянулась в окружающий мир и медленно пошарила слева направо, нащупывая что-то – или кого-то, – сминая кусты. Затем она втянулась обратно в портал.
Над головой чирикнула синица.
– Бриэль! Отпусти её, кусок…
Он метнулся к нужному месту, но ничего не произошло – и он отчаянно замахал руками.
На этот раз пальцы остались при нём. Он огляделся, посмотрел на пробуждающийся лес, на ленивый солнечный свет. Возможно, проход открывался для каждого только один раз. «Или, возможно, что-то на той стороне не желает, чтобы я снова через него прошёл».
Синица продолжала храбро щебетать.
Ещё час он пытался вернуться, но всё было кончено. Проход в мир, о котором ему рассказывала Лена, закрылся.
7
Осенняя листва крошилась под ногами.
Лошади, наконец освободившись, промчались мимо.
«Определись уже, чтоб тебя!»
Он расстегнул камзол; холод забрался ему под рубашку, но это было нормально – это новый воздух проникал в лёгкие.
«Уничтожь её».
Какая простая, на самом деле, мысль, какая верная, не отягчённая прошлыми сомнениями.
«Иди к чёрту, Дэлин. Мне не нужно ни королевство, ни трон, ни золотой танец. Можешь ими подавиться. Забирай всё. Забирай мой титул, моё имя, моё поместье. Я ничего этого не хочу. Мне ничего не нужно».
– Слышишь меня? – прокричал он. – Забирай всё!
Бриэль оказалась права – свобода действительно существовала. Она начиналась там, где заканчивался выбор.
Он спустился по склону холма. Утренняя грязная дымка уже рассеялась, и вдали приобрела очертания башня, с вершины которой сочился лиловый свет.
Тридцать с лишним устройств дракири, всё в одном месте. Он надеялся, что схлопывания таких масштабов хватит, чтобы обрушить исполинскую постройку – а вместе с ней, если он всё правильно понимал, и проход.
И на этот раз никто не сможет передумать, не сможет повернуть всё вспять и вернуться к люку из палисандра.
«Прости меня, Лена. Я должен был прислушаться, когда ты говорила. Я должен был увидеть. Тюльпаны наконец расцветут – для тебя».
Через неделю после катастрофы в его мастерской он поговорил с дракири в городской ратуше, с тем, кто его предупреждал. «Пять минут», – сказал тот; с того момента, как Дэнни коснулся вентиля, ему и сестре оставалось жить всего пять минут.
Шэй не знал, хватит ли ему пяти минут, чтобы выбраться из радиуса схлопывания – или каким вообще будет этот радиус. Один «тюльпан» сжевал двухэтажное здание; он мог лишь вообразить, как далеко дотянутся три дюжины.
Он ожидал увидеть у входа стражу, но там были лишь мастера-муравьи, заползавшие в щербатый зев башни, выползавшие из него. Герцог нашёл своих диверсантов; Лена была мертва; тратить ресурсы на стражу больше не было необходимости.
Он нашёл её тело вон там, в траве.
Шэй положил руку на карман, на её дневник, и на секунду позволил себе думать только о ней.
Затем он сжал руку в кулак и вошёл в башню.
Чудовище Бриэль обладало красотой. Совершенной симметрией. Винтовая лестница складывалась в улиточную раковину над головой, и в городах на крутом подъёме теплилась россыпь углей. «Города», – впечатление от его первого посещения осталось с ним, как дагерротип первой, детской любви; поселения из шкивов, тележек и подъёмных кранов со ступальными колёсами.
Мысль о том, что он уничтожит всё это – миры, скрытые внутри мира, – заставила каменную массу сжаться вокруг него.
– Эй! – Шэй вздрогнул, когда его собственный голос разнёсся по пустому пространству. – Эй! Все на выход, сейчас же!
