8
Сон, в котором он пробирался через поле горящих чучел, прервался настойчивым стаккато костяшек – кто-то барабанил в дверь его покоев.
У ворот замка его уже ждала дрикша.
Даже за километр было ясно, что случилась беда. Ветер тянул плоские шлейфы от факелов у подножия башни, из-за чего казалось, будто гигантское сооружение плывёт на дыму: огромный маяк или кит, раздувшийся и кишащий розовыми опарышами. Восточный горизонт отражал то же розовое сияние – похоже, к четырём часам утра у того, кто расписывал мир, стали заканчиваться краски.
Тележки, носилки, солдаты, медики; большинство было похоже на статистов в пьесе. Мальчик лет пятнадцати или шестнадцати – вероятно, подмастерье – таращился на факел, словно зачарованный пламенем. Шэй обратился к мужчине в покрытой ржавчиной кирасе, который, задрав голову, стоял одной ногой на парадной лестнице.
– Что происходит?
Тот не шелохнулся.
– Говорят, ещё одна бомба.
Внутри башня была расписана всеми оттенками ночного неба и звёздного света. Тьма тянулась, лепила пространство, как из глины: эти огни могли бы быть факелами на очередном витке лестницы или домами на далёком берегу. Шэй не видел места происшествия, но по внутренней стене расползалось жирное пятно жёлтого света – на втором или третьем этаже, согласно классификации Бриэль.
Выходящие наружу порталы чередовались: в одних зияла тьма, в других виднелась тонкая полоса разгорающегося рассвета. Ветер налетал холодными пощёчинами, заставив Шэя пожалеть, что не оделся теплее.
Эхо голосов. Каждый раз, когда ему доводилось попадать в эпицентр трагедии, Шэй чувствовал себя как во сне, словно это он помогал происходящему обрести форму. Повернись он и уйди – и всё исчезнет, как будто ничего и не было. В мире, где большинство людей встречались или слышали друг о друге лишь однажды, легко вообразить, что того, о чём не знаешь, просто не существует.
«Город» впереди утопал в луже расплавленного воска с застрявшими фитилями факелов.
Раздался отчётливый баритон Патрика, ему возразило меццо Бриэль. Пламя пожирало их силуэты и очерчивало карикатуру на старческий рот с морщинистыми губами – портал для баллисты, изуродованный силой, способной смять камень.
– …продолжить его допрашивать, – говорил Патрик.
– Он – один из моих ребят, и что ему сейчас нужно, так это помощь медика, – Бриэль.
– Он может не пережить спуск.
Прямо между ними лежало шерстяное одеяло, а на нём – тело, руки и ноги вывернуты, как у брошенной марионетки. Воспоминание о закопчённой комнате снова нахлынуло на Шэя, и он впился ногтями в ладони.
Видимо, он громко вздохнул, потому что Патрик повернулся и сказал:
– Здравствуйте, мистер Эшкрофт.
«Сосредоточься».
– Что здесь произошло?
Бриэль покачала головой.
– Тут…
– А вы сами не видите? – спросил Патрик.
– Я спрашиваю, известны ли вам какие-либо подробности.
– Челнок, – простонал мужчина на шерстяном одеяле. – Воздушный… челнок…
Он встрепенулся, как птенец, готовый взлететь.
– Ради всего святого, можете его укрыть? – Шэй огляделся. – Эй! Кто-нибудь, принесите ещё одно одеяло или полотенце, хоть что-нибудь.
Бриэль кивнула стоявшему рядом мастеру.
– Думские, диверсанты, – сказал Патрик. – Чёртовы думцы.
Шэй прищурился. «Он что, серьёзно?»
– С чего вы взяли?
– Вы его слышали. Он видел челнок. С этой стороны башни видно только думские челноки.
– И что? Что это доказывает?
Патрик промолчал, изучая его.
Шэй заставил себя взглянуть на покалеченного.
– Вы его не узнаёте? – сказала Бриэль.
Ёжик рыжих волос, глаза печального лабрадора. Кто-то накинул на тело два полотенца, едва прикрыв туловище и руки. Повинуясь порыву, он встал на колени и взял мужчину за руку – взгляд рабочего сместился, сфокусировался, боль уступила место узнаванию.
– Мне очень жаль. – Шэй погладил его по тыльной стороне ладони – та же плоть и кровь, что и у него, только на ощупь как пергамент. – Мне очень жаль. Кто работал с «тюльпаном» в этот раз?
– Майкл. Это был Майкл…
Шэй поднял глаза на Патрика, который сказал:
– Уже внизу, – что означало, что Майкл был либо мёртв, либо без сознания.
– Он его стабилизировал? – спросил Шэй.
Парень-лабрадор помотал головой из стороны в сторону.
– Я не трогал. Я не трогал устройство, как вы мне и говорили.
Он произнёс это таким тоном, каким ребёнок мог бы сказать: «Я не виноват, не виноват, пожалуйста, не наказывайте меня».
Мир стал размытым, и Шэй вытер глаза, надеясь, что остальные не заметят. «Он сделал то, что я ему сказал, сестрёнка, но всё равно случилась беда».
Парень продолжал смотреть на него.
– Нужно усилить охранные меры, – сказал Патрик Бриэль. – Чтобы уж точно…
– Вы о чём? – Шэй выпрямился. – Совсем спятили? Рабочий увидел воздушный челнок, и вы сразу же списываете всё на диверсию? Вы и ваш герцог – худшие параноики, которых я видел за свою жизнь.
– А что, вы думаете, произошло? – спросила Бриэль.
Шэй повернулся к ней.
– Эти инженеры – дети, играющие с заряженным арбалетом.
– Мои люди не…
– Точно-точно. И это не их вина. И не ваша, миледи… если вам от этого легче. Этот техн не под силу никому, кроме тех, кто его создал.
«И даже они, судя по всему, его боятся».
Рука Патрика легла ему на плечо.
– Вы понятия не имеете, о чём говорите, и я не позволю вам вмешиваться.
– И что же вы сделаете, Патрик? – у того расширились зрачки, и тишина распространилась вокруг них, как волна домино. Шэй осознал, что ему стоит понизить голос, но ещё он понял, что не будет этого делать. – Королева отправила меня сюда осуществлять надзор за стройкой, и, небеса мне свидетели, именно так я и поступлю.
Желваки на челюсти Патрика вздулись, но он убрал руку. Однако глаза продолжали сверлить его.
– Мы можем обсудить это где-то в другом месте? – сказала Бриэль.
– Всенепременно обсудим. – Шэй посмотрел на парня-лабрадора, который к тому моменту провалился в беспамятство. – Обсудим. «Только не с вами».
Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл. Он оглянулся только раз: Бриэль на коленях поправляла полотенца, а Патрик разговаривал с двумя стражниками.
«Мне просто нужно всё исправить, сестрёнка».
