В армии сейчас официально 13 дивизий плюс 327-я, которая подъехать еще не успела. Все дивизии 1941 года формирования, успели повоевать на Московском направлении, отведены в тыл на переформирование, пополнены в основном последним призывом, 1924 года рождения. В некоторых частях процент молодых достигает 60 процентов. Все стрелковые дивизии числятся мотострелковыми. Имеется четыре кавалерийских, я вначале хмыкнул, но вспомнил, что генерал Трантин, вообще-то, кавалерист, и успокоился. Впрочем, несколько рановато, как выяснилось впоследствии. В движении, то есть в поездах, находится еще пять дивизий, но их требуется переукомплектовывать на месте. Кроме этих дивизий, официально объединенных в пять корпусов трех– и четырехдивизионного состава, есть один механизированный и один танковый корпус. Существовала, судя по штабным документам, и отдельная истребительно-противотанковая бригада. Что это за зверь и как с ним бороться, предстояло еще выяснить. Весом вся эта громадина-армия была 423 248 человек. Тут я несколько припух, но деваться было некуда. Приказал Богдановичу собрать командиров корпусов в 19.00. А сам направился в артиллерийский парк вместе с начальником артиллерии полковником Бельцовым. Следует отметить еще одно обстоятельство: практически все старшие командиры 5-й армии ранее крупными соединениями не командовали. Максимум – дивизиями, но все – отдельными. То есть были людьми, способными принимать самостоятельные решения. Их требовалось только сплотить в единый коллектив. Неплохой подбор кадров, следует отметить, но сложностей это на начальном этапе, конечно, добавит.
В артиллерийский парк уже привезли выгруженные качающиеся части М14. Там же стояли две основные единицы автотехники, которые сейчас перегоняют для нас из Баку. Я объяснил Бельцову, что бы хотелось получить в итоге, и направил его деятельность в сторону скорейшего изготовления необходимых для массовой установки приспособлений и защитных устройств. Пока разговаривали и прикидывали, сзади нас образовалась толпа из 60–70 человек старшего комсостава, каким-то образом просочившихся в парк. Это оказались слушатели курсов «Выстрел» из Кыштыма. Их сюда прислали на стажировку, для того, чтобы подготовить из них руководителей «потешных городков». И они уже несколько суток ждут прилета моих инструкторов. Так что Василевский поставил вопрос всерьез и с размахом. Мы вернулись на аэродром, где я их, наконец, познакомил с моим начальником полигона. Так сказать, «сбыл с рук». Они убыли в 239-ю мотострелковую, которая числилась под номером один в списке вводимых в строй частей.
Первыми я собрал не командиров корпусов, а старший и средний комсостав всех отдельных гвардейских минометных дивизионов. Они были в каждом корпусе, то есть 7 дивизионов. В каждом дивизионе – 8 установок БМ-13. Итого – всего 56 командиров, 56 наводчиков и 56 операторов пуска. А мне требовалось еще 400 человек каждой специальности. Командиров и наводчиков будем брать в минометных ротах и батареях, а операторов – брать негде, поэтому их придется заменять теми, кто наводит и командует. Поставил задачу, назначил старшим подполковника Маяцкого, познакомил их с самой установкой, пока установленной на лафете, и с набросками, которые сделали с Бельцовым. Передал на руки свой приказ об этом главному исполнителю и направил его с ним в штабы всех соединений, набирать людей.
Затем провел совещание с командирами корпусов и дивизий, познакомились, показал обстановку на фронте, довел график ввода войск и проверок, последние распоряжения Верховного и комфронта. Раздал задания на завтрашние КШУ. Устал к концу дня, так как поспать практически не довелось, чуток вздремнул в самолете, и все. Разошлись около десяти вечера, прилег вздремнуть, так как знал, что ночью все равно кто-нибудь, но поднимет. Но, кроме рева транспортников, ничто не мешало всю ночь.
Утром, чуть свет, постучался новый адъютант и доложил, что из Москвы прилетел генерал-майор Аборенков, командующий частей гвардейских минометов, зам НКО. В общем, начальство. Пришлось вставать и небритому встречать гостя. Тот уже в курсе, что я собираюсь устроить курсы для реактивных минометчиков. У него сразу возникло ощущение, что его хотят задвинуть куда-то с его должности. А оно мне надо? Я так у себя во 2-й сделал, там, правда, гвардейских минометов у меня был всего дивизион, поначалу. Дивизии этим «добром» не обладали. Дивизион пришел с одной из танковых бригад, а минометчиков было много. Толку от восьми установок БМ-13 никакого не было, поэтому я и решил заняться М14, так как они – чисто пехотное оружие. Здесь возиться с лафетом и передком, в условиях маневренной войны, смысла особого не было, а так как я знал, что нахожусь на одном из путей ленд-лиза, то грех не попросить себе мобильные установки. Тем более что опыт ливийской и сирийской войн мне приходилось изучать.
– Товарищ Соколов, а почему вы занимаетесь самодеятельностью, в обход командования гвардейскими минометными частями?
– Потому, что минометы у меня есть, а личного состава не хватает.
– У нас есть обученный и подготовленный состав в резерве, тем более что кризис с автомобилем ЗиС-6 преодолен, установки БМ13 будут монтироваться на базе американского грузовика «Студебеккер», а все дивизионы, приданные корпусам, разворачиваются в трехдивизионный полк.
– Это – замечательно, товарищ генерал-майор, но у меня вопрос: когда это произойдет? И сопутствующий: где к этому времени будут Лист и Клейст? Меня Ставка давит по срокам: у меня осталось максимум 19 дней, чтобы привести армию в боеспособное состояние.
– 1800 человек: 400 командиров установок, 400 наводчиков, 800 заряжающих и 200 разведчиков могу выделить немедленно, с одной оговоркой: подготовленных на БМ13.
– Где они?
– В Мулино, под Горьким.
– Сколько времени понадобится вам, чтобы их сюда перебросить?
– Где-то неделя. Четыре эшелона.
– Литер присвоить сможете?
– Не знаю, не уверен, они же без техники пойдут.
– А я не знаю маршрута, по которому движутся мои эшелоны с техникой, вряд ли они идут через Горький, хотя кто его знает? Почти сто процентов даю, что пойдут через Астрахань, остальные пути либо обрезаны, либо под угрозой того, что будут в ближайшие дни перерезаны противником. Поэтому, извините, но просто ждать мы их не можем.
– Извините, товарищ комиссар, я не знаю вашего имени-отчества.
– Сергей Петрович.
– Сергей Петрович, а почему так: тишком, молчком, протащив установку напрямую через Воронова? Он и Кулик знать ничего не хотели о БМ13.
– Меня совершенно не интересует история возникновения этого вида вооружений. Я с ним впервые столкнулся в 1941 году, с его авиационным вариантом. Затем удалось раздобыть М-13. Так как по ряду параметров он нас не удовлетворял, а я в то время командовал партизанской бригадой, то мы его переделали для стрельбы из одиночного короткого ствола. Идея собрать стволы в пакет и установить это на шасси или лафет, возникла совсем недавно. Я ее показывал Воронову, который принимал у меня гранатометы, как начальник артиллерии и председатель государственной комиссии. Как только появилось время и место для испытаний, так я и запустил испытания, четко ориентируясь закрыть дыры в собственной армии. Будет она удовлетворять военных или нет, примут ее на вооружение или отложат дело в долгий ящик, меня не интересовало. Мне она подходит. Автомобильный вариант будем испытывать сегодня и сравнивать его с лафетным. Разброс будет, конечно, больше, все-таки неустойчивая платформа, а гидравлику устанавливать долго.
