– Как, не проблевались? – звонкий молодой женский голос отвлек меня от наблюдения за майором. – Извините, товарищ старший майор госбезопасности! Вечно, как везут кого-то, так потом мое место просто не отмыть.
С тряпками и ведром горячей воды рядом стояла молоденькая девчонка, на вид лет пятнадцати-шестнадцати. Нос конопатый, глаза смешливые, такая откровенная «рязанщина», но в аккуратном летном комбинезоне.
– Два магазина – почти пустых, один на пулемете, второй в первой сумке справа, по левому борту, – сказал я, вылезая на противоположный борт.
– Найду, товарищ старший майор, младший сержант Комарова. Еще раз извините. Папа! Что ты уставился? Уходят они, уходят! Михал Михалыч раз шесть звонил, тебя спрашивал! И почему задерживаешься.
– Настя, не тарахти! Пойдемте, товарищ старший майор! Хорошо стреляете.
– Турель неудобная, ею практически невозможно пользоваться. Дочку угробите.
– Знаю, но нет другой. Да и я ее стараюсь с собой не брать. Матери больше нет, под Замбрувом похоронили, 22 июня. Пока в ИАПе были, так она по земле бегала, оружейницей, а здесь уперлась: буду у тебя стрелком.
– А что так?
– Да хорошо, что не списали. Говорят, инвалид. – Майор потянул брючину правой ноги, там был протез вместо ступни.
Дошли до штаба, нас ждали.
– Генерал-лейтенант Громов, командующий третьей воздушной армией.
– Старший майор Соколов, командир бригады Осназ, – представился я.
– Москва постоянно беспокоит, требует ускорить вашу отправку.
– Соедините с тем, кто звонил.
– Не могу, товарищ старший майор. Три последних раза звонил «Сам».
– Понял!
– Вон мой самолет, и мои люди в прикрытие. Как долетели, Алексей Михайлович? Почему задержались?
– Я задержал майора, обстановка вылететь не позволяла. Долетели с боем. Зря вы его на «утенке» держите, товарищ генерал-лейтенант, его место в истребителе. Толку от него будет больше там, и других научит, – ответил я за майора.
– Его врачи не пропускают, только на У-2 разрешили. А так: годен к нестроевой, – ответил командарм.
– Так поговорите с председателем, нет правил без исключения. Если человек на У-2 воздушный бой ведет, причем выводит противника таким образом, чтобы мне было удобно его обстрелять. Два истребителя смогли повредить.
– Старший майор отлично стреляет. Ни разу не промахнулся, когда стрелял. И не два, а три повредил. Вот только не добили его гвардейцы, упустили, а он от нас «по радуге пошел»
[4]. Вшестером двух зажать не смогли, паршивцы.
– Товарищ старший майор, давайте поторопимся, а с майором Комаровым мы решим. А ты чего расхромался?
– Набегался за товарищем Соколовым, пока уговорил его бросить это бесполезное занятие и лететь сюда по приказу. Начальство же, пока уговоришь!
– Извините, я не знал, ведь предлагал посидеть и чайку погонять. – Я пожал ему руку, прощаясь, и пошел вместе с Громовым к стоящему неподалеку в кустах Ли-2.
Как только мы направились к нему, с него начали снимать маскировку и готовить к запуску двигатели. Михаил Михайлович вытащил из планшета какую-то бумагу и передал ее штурману. Затем протянул руку мне:
– Я сообщу о вашем вылете по команде. До свидания.
Проделав огромный крюк, мы подлетели к Москве с северо-востока. Шестерка ЛаГГов с подвесным баком постоянно сопровождала самолет, при этом пара немецких охотников пыталась его сбить в тот момент, когда мы находились довольно далеко от линии фронта. Помню я такие случаи на той войне, но надобности рассказывать об этом нашим авиаторам – нет. Это я лучше тому же Федорову расскажу, он контрразведкой занимается. Его епархия. Пусть работает. Сели на Центральном, и меня повезли, но привезли не на Лубянку, а в Кремль. Интересно, в чем дело? Минут сорок сидел в «прихожей», затем появился Жуков, и нас пропустили к Сталину. Докладывался Жуков, а я внимательно прислушивался к тому, что он докладывал. Ох, ни хрена себе! «А мужики и не знали!» Оказывается, операция находилась на контроле Ставкой и провалилась. Ничего себе «провалилась»! Да знали бы вы, как все на самом деле сложилось!
– В чем причина неудачи, товарищ Соколов? – спросил Сталин. – Почему, несмотря на поставки новейшего вооружения, не удалось полностью ликвидировать Бельский выступ?
– Вообще-то, товарищ Сталин, я такой задачи не получал.
– Как это так? В вашем распоряжении находились силы и средства двух фронтов.
– В моем распоряжении находился мотострелковый батальон Осназ. Всё. Свою задачу батальон выполнил: освобожден город Белый, совместными действиями, с силами Калининского фронта, был ликвидирован прорыв танковой группы к совхозу Монино и населенному пункту Нестерово. Здесь мои черновые записи для журнала боевых действий, товарищ Сталин, начиная с третьего июня, когда я получил от комиссара III ранга Судоплатова во временное подчинение 1-й батальон второй бригады Осназ. Вот приказ, и вот моя подпись о том, что я ознакомлен. В те же сутки у меня состоялся разговор по ВЧ с генералом армии Жуковым, который приказал провести для командования Калининским фронтом показательные бои с использованием нового оружия. Я командовал батальоном и обеспечивал его связь с командованием Калининского фронта и с Москвой. Все остальные решения принимал не я. Более того, я не согласовывал действия батальона с командованием фронта, только с теми, кто находился на наблюдательном пункте 135-й дивизии, так как их система управления не предусматривает отсутствия звеньев управления: полкового, дивизионного и армейского. Строевой батальон не имеет связи с командованием фронта. С момента, как я покинул КП 135-й дивизии, я связи с командующим Коневым не имел. Это произошло 4 июня в 11.25 минут. Вот запись об этом. Вернулся я на КП в 00.32 5 июня 1942-го. Мне отменили радиограммой, подписанной генералом Жуковым, первоначальный приказ о взятии под свое командование дивизии «Дедушка» и приказали возвращаться в Москву. С 01.15 я и вверенный мне батальон находились на марше в сторону ближайшего аэродрома. Так как дорога на Нелидово, по словам члена военного Совета фронта генерал-лейтенанта Леонова, была перерезана немцами, то попытались прорваться справа по тылам противника, но обнаружили колонну танкового полка противника с усилением, отдыхающую перед маршем на Нестерово – Пушкари – Белый, с которой и приняли бой утром 6 июня 1942 года. После нашего доклада о случившемся в Москву, комиссару III ранга Судоплатову, с нами вышел на связь генерал-лейтенант Леонов и передал в наше распоряжение 212-й отдельный танковый батальон, до этого взаимодействовавший с нами во время штурма города Белый. Продвижение немецкой колонны было остановлено, а в 14.00 немцы начали отход от Нестерова. К этому времени я имел приказ вылететь на самолете в Андреаполь, а выделенный борт находился несколько часов на южной окраине села Нестерово. Батальон, по моим данным, должен был передать свои позиции войскам 39-й армии и следовать в Андреаполь.
