– Ну что ж, победителей не судят, товарищи Соколов и Судоплатов. Готовьте списки батальона, всех бойцов представить к ордену Красной Звезды, а командиров, от командиров групп, к Красному Знамени. Вопрос о ваших наградах будет решен чуть позже. Подождите меня внизу.
– Есть!
Ждать пришлось довольно долго, минут сорок, зато проехался на шикарном сером «Паккарде», как у Сталина, и через Спасскую башню, где, кроме таких машин, никто не ездит. Лаврентий Павлович тоже пожелал присутствовать при триумфе своих подчиненных.
Сталин нас принял сразу, выслушал мой доклад о выполнении задания Ставки силами сводного батальона 1-й гвардейской стрелковой и 3-й мотострелковой бригад Осназ. О том, что часть вооружения передано 3-й бригаде, продолжаем перебрасывать ей боеприпасы из-под Гродно и со складов НКВД. Он поинтересовался, почему так быстро вывели 1-ю гвардейскую из боя. Пришлось краснеть, что не успели снабдить личный состав какими-либо документами. А имеющиеся у некоторых на руках немецкие аусвайсы на территории, занятой частями РККА, открывают прямой путь в лагерь для военнопленных.
– Времени не было, у нас в распоряжении были только одни сутки, товарищ Сталин. Между головами немецких колонн было всего 98 километров, практически незанятых войсками. Кроме отдельных групп военнослужащих тыловых частей 6-й армии Городнянского, на этой территории нами никаких войск обнаружено не было. Связь отсутствовала со всеми, кроме 343-й стрелковой дивизии, которую немцы выбили из правобережной части города Изюм. – Я развернул карту и показал наши позиции.
– Местом дислокации основных сил я выбрал земляной ров старой казачьей крепости. У станицы Петровской два форта и ров между ними. Крутые овраги и болотца перед ним вынуждают противника форсировать это укрепление только в двух местах: у Красного Лимана или у восточного форта Петровский. Передовые разведгруппы выслал проверить наличие противника в рощах между деревнями Шпаковка и Семеновка, где успели создать управляемые ракетно-минные поля с обеих сторон дороги. Промежуток между Семеновской рощей и балкой Вязовский Яр нами был плотно минирован противотанковыми минами ЛГМ и противоднищевыми кумулятивными. У поворота на Завод был установлен мощный осколочный фугас из трехсот снарядов 152 мм. Управляемыми минными постановками нами было блокировано шоссе Барвенково – Грушеваха, так как в Барвенково находились мотопехотные соединения 1-й танковой армии Клейста, представлявшие для нас наибольшую опасность. В результате проведенной операции безвозвратно немцами потеряно около 30–40 процентов бронетехники и большое количество личного состава. Сводный батальон потерь не имеет. Немцам соединиться у Беляевки мы не дали. Позиции сданы частям 6-й армии генерала Городнянского, подошедшим с запада.
– Так говорите, что войск не было?
– Именно так, товарищ Сталин, – вставил старший майор Судоплатов.
– Мне доложили, что этот район должен был держать Южный фронт генерала Малиновского, 9-я армия, как раз у Красного Лимана.
– Там не один Красный Лиман, есть еще один, у Славянска, и он на левом берегу Северского Донца. Вот он, – показал я пальцем.
Сталин тяжело выдохнул воздух.
– И это та бригада, у которой комиссара нет? Так, товарищ Берия?
– Бригада начала и закончила формирование до выхода Указа от 16 июля прошлого года, на момент ее вхождения в состав войск Особой группы была укомплектована на сто процентов. Представленные командиром бригады штаты содержали заместителя командира по политчасти, старого члена компартии Западной Белоруссии, с большим опытом работы в подполье. Мы приняли решение не менять существующее положение. Бригада имела отличную боевую выучку, действовала в особых условиях, и ее командир был против двоевластия при действиях в тылу противника. Была попытка ЦШПД и лично товарища Пономаренко ввести в штат бригады военного комиссара, но без соответствующего боевого опыта. В результате его действий чуть не была утрачена главная база бригады, так как ее новый командир, именно базы, не бригады, дал команду на ее срочную эвакуацию, когда узнал о выгрузке немецкой пехотной дивизии на двух ближайших станциях от нее. К счастью, в этот момент на базе находился командир бригады товарищ Соколов, который привел в действие план обороны основного места базирования. В результате действий боевых частей бригады мы получили модернизированные немецкие танки и штурмовые орудия, а дивизия немцев понесла большие потери на местах выгрузки. Карательная экспедиция была сорвана. Командир воспользовался своими правами старшего воинского начальника, арестовал командира базы, военного комиссара и нового начальника Особого отдела, присланного из ЦШПД, а также группу товарищей, прибывших оттуда. Они составляли списки коммунистов и комсомольцев отряда в письменном виде и без применения шифра. Списки были уничтожены. А всех арестованных вывезли на Большую Землю для приведения в действие приговора суда военного трибунала.
– Что предусматривает приговор?
– Высшую меру социальной защиты для трех человек, и десять лет лагерей для остальных участников, с возможностью искупить свою вину в дисциплинарных частях РККА, с запретом работы на оккупированной территории и в разведке.
– Вот вам и старшина пограничных войск, товарищ генеральный комиссар!
– За проведенную операцию под Изюмом мы ходатайствуем о присвоении ему звания «старший майор госбезопасности», и этим же приказом старший майор Судоплатов получает внеочередное звание комиссара III ранга. Он организовывал быструю переброску бойцов 1-й гвардейской бригады из-под Гродно под Изюм и координировал действия сводной группы с командованием.
– Отличившихся бойцов и командиров требуется награждать, а вот что делать с теми генералами, которые врут на каждом шагу? Сначала Киев, теперь чуть не вляпались под Харьковом. Одни и те же люди! Как вы с такими товарищами у себя поступаете, товарищ Соколов?
– Мне было бы проще, если бы я допустил товарища Федоренко до той должности, которую он рвался занять, чем устраивать дважды его переправку в тыл, как арестанта. Но наше общее дело от этого только пострадало бы, и я никогда бы не решился оставить его за старшего в бригаде. Если я не доверяю человеку, то я с ним не работаю. У нас это – железный принцип.
– Это тяжелое решение, я давно знаю этих людей. Они не без слабостей, но…
– Дружба – дружбой, а служба – службой.
– Это верно! – с заметным облегчением сказал Сталин, и мы поняли, что аудиенция закончилась.
Мы встали по стойке «смирно» (сесть нас не приглашали, это армия, сынок!). Но Сталин повернулся именно ко мне:
– Жду вашего подробного доклада о том, когда и в каком количестве армия получит новые гранатометы. Укажите: что и кто мешает быстро развернуть их производство. Перебросьте сюда из вашей бригады тех людей, которые помогут наладить работу здесь. Это ваша первостепенная задача, товарищ Соколов. Заодно посмотрите: почему другие ваши предложения задерживаются с реализацией. У меня большой список того, что вы предложили выпускать в массовом количестве, как для нужд партизанских соединений, так и для РККА. Как только закончите отвод ваших людей из-под Изюма, дайте мне знать. Хочу лично поблагодарить их за то, что они спасли две армии.
