Генерал-полковник появился довольно поздно, и не один, вместе с ним были начальник артиллерии РККА генерал армии Воронов и его заместитель по боевой подготовке генерал-полковник Чистяков. В общем, двадцать ромбов окружили мои два. Причем с самыми решительными намерениями. Дело было в той самой радиограмме, а не в самоделках. А я-то думал! В общем, методикой обстрела танков я не владею, расчеты выполнены коряво, точных данных по бронированию я получить не мог, так как не произведены контрольные сверления. А то, что у меня Иванов и Федоренко «изъяли» из бригады единственного профессионального артиллериста, так это не в счет. В общем, паникер я, а мои артиллеристы стрелять не умеют. И, самое главное, ГАУ зимой 1942 года приняло на вооружение 76-мм кумулятивный снаряд ТГ-50 с выстрелом УБЛ-344М, для самых массовых орудий РККА, так что «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». А я тут со своими выводами и паническими радиограммами вылез. У них все схвачено.
– Кумулятивных снарядов в войсках нет, тем более у нас. Но, насколько я в курсе, пленные об этом говорят, с «ведьминым поцелуем» они уже знакомы. Взгляните! Вот он! Это сделали не мы, это сами немцы пробовали на полигонах в Восточной Пруссии. Вот это – отметина от нашего 76-мм кумулятивного снаряда. Как видите, он «ШтуГ» не пробил. Это – последняя модификация StuG III Ausf. F. Лобовая броня – 80 мм, борта и ходовая прикрыты экранами, против которых ваш вращающийся снаряд просто бессилен.
– Но вы-то чем-то их взяли!
– Так вы и не спрашиваете, чем? – я показал наши «приспособы». – Вот, пожалуйста, задуманы были как средство поражения вагонов на ходу поезда, паровозов и бронеплощадок с охраной. Вполне годятся для поражения всех видов бронетехники. После модернизации и замены тола на смесь тол-гексоген, бронепробиваемость достигла 150 мм к нормали. И, насколько я понял, вы провели обстрел трофейной техники в феврале, сразу после того, как я передал товарищу Сталину сведения о том, что немцы усилили бронирование, и что требуется срочно менять стволы у «сорокапяток» на более длинные. Это так?
– Но вы же предоставили слухи, а не конкретные цифры.
– А мне их на блюдечке с голубой каемочкой никто не приносит. С новыми танками мы столкнулись впервые 12 мая, но мы готовились к тому, что рано или поздно это произойдет. Ради этого разобрали несколько ракет РС-132 и сделали двигатели к нашим гранатам. До этого, из-за увеличения просек, защитных полос вдоль железной дороги пришлось переделывать гранату ЛГМ. Потом искать медный лист и делать конусы для кумулятивных воронок, выплавлять из немецких бомб и снарядов гексоген, и увеличивать тротиловый эквивалент этих гранат. А под лежачий камень вода не течет. Насколько я понимаю, ваш 76-мм снаряд не только вращается, но имеет жесткий стальной баллистический наконечник и не имеет медного конуса? Отсюда и такая маленькая пробиваемость. И, скорее всего, у него есть проблемы со взрывателем.
– Откуда вы знаете?
– Так есть или нет?
– Есть, может применяться только в пушках 52-П-353, разрабатывался снаряд именно для этой пушки…
– Которая еще и снята с производства, – добавил я.
– Ее производство восстановлено в Ленинграде, – сказал хозяин кабинета. Ленинград, как известно, находился в блокаде, и с металлом там была полная задница, но лучшие кадры были там.
– В таком случае вам будет интересен донный электровзрыватель вот этой ракеты, компоненты для него делались там же в Ленинграде. Много их у нас сделать не получилось, кристаллов у нас было всего 60 штук. Часть, правда, уже израсходованы, но несколько ящиков найдется. Нужна радиостанция, срочно.
Генералы оказались сговорчивыми, я, правда, знал, почему это так: три дня назад немцы начали контрнаступление под Славянском и у Балаклеи, и дела под Харьковом были плохи, очень плохи. Головы этих троих лежали одной щекой на плахе из-за февральских обстрелов трофейной техники и из-за того, что новый снаряд оказался много слабее, чем ожидалось, и не годился ни для танковых, ни для дивизионных пушек: использованный взрыватель мгновенного действия МВ-5, от авиационного снаряда пушек ШВАК, обладал слишком высокой чувствительностью, вворачивался сзади и, при «длительном» воздействии пороховых газов, взрывался в канале длинного ствола. Из короткого успевал вылетать. Наш пьезоэлектрический был лишен, по крайней мере, этого недостатка, но не допускал стрельбу через кусты. Во всяком случае, годился для танковых пушек. То, что я привез с собой только фотографии обстрела новых модернизаций танков, так это потому, что зачем меня вызывают в Москву, я узнал только на Центральном аэродроме. Передать фотографии отстрела я готовился Сталину. К разговору с артиллеристами оказался почти полностью не готов, было совершенно не до того «в мягких муравах у нас». Приходилось вырывать бригаду из цепких лап «партизанского движения со звездами на рукавах». Но и им тоже было сложно разговаривать со мной, так как у меня в руках были практические результаты: партизанская бригада смогла остановить и захватить новейшие танки и самоходки противника, а вся артиллерия Юго-Западного фронта не может справиться с танками Клейста. Кумулятивная граната 122 мм еще не готова, авиационные ракеты с кумулятивной боеголовкой в серию не пошли. А тут еще и «кремлевка» зазвякала совсем не вовремя. В общем, пришлось и мне голову на плаху класть, но обеспечивать доставку к утру всего, что было нагорожено в бригаде. Благо что практически всё в тылу производилось массово, поэтому пригласили еще специалистов и уселись обговаривать процессы сборки боеприпасов. Эти процессы за пределы ГАУ никогда не выходили, комплектующие от промышленности шли на арсеналы, а там хрупкие женские руки собирали смертоносное оружие, укладывали это дело по ящикам, затем все это грузилось в вагоны и отправлялось с черепашьей скоростью в войска. Радио о боях под Барвенково помалкивало, поэтому я старательно слушал Воронова, пытаясь вырвать из него хоть малейший намек на действия на Южном фронте. Но «юный пионер» умел хранить «военную тайну» и молчал об этом, как партизан на допросе. Поспать в ту ночь не пришлось, только утром на полигоне 8-го завода, после того, как расставили мишенную обстановку, удалось на полчаса сомкнуть глаза. Видно было, что все готовятся принимать «высоких гостей», и у всех «очко не железное, играет, как на трубе».
Приехали все члены Ставки, кроме Тимошенко и Буденного, вместе с ними прибыл и Пономаренко, его только и не хватало! На столиках разложены наши «изделия», возле каждого стола по двое стоят командиры НКВД из первого управления, которых все утро учили обращаться с образцами. Кроме них, на полигоне практически никого из «посторонних», то есть постоянного состава полигона не было. «Игрушки» на столах лежали такие, что не приведи господь что-нибудь бахнет. Все предохранители проверили и красные тесемочки к ним прикрепили. Ну, а меня, как автора-исполнителя, подопытным кроликом поставили. В отличие от остальных, я с этой техникой был знаком дольше, и принимал самое непосредственное участие в его появлении. Так сказать, папа этого оружия. В качестве мишеней использовались танки КВ-1, экранированные, они держали даже 88 мм, но серию быстро свернули из-за ходовой, которая такой вес выдержать не могла. Ну и пара немецких «штугов», к которым наскоро прикрутили бронеплиты и навесили куски гусениц по новому немецкому «стандарту». Они, конечно, уступали «Эф»-модификации, и длинной пушки у них не было, но отдаленно напоминали те, которые мы захватили под Вертилишками. Я настоял на том, чтобы трофейный паровоз от немецкого бронепоезда поставили на полигоне, так как начиналось все с него, еще осенью 41-го. Такой трофей у ГАУ был, они стандартные на две колеи, в Восточной Пруссии изготавливаются. С его помощью немцы пытались выбить нас из Гродзеньской пущи. Демонстрацию начали с этого бронепоезда, которому еще и пары развели. Он с трехсот метров не поражался ни горной пушкой, ни «сорокапяткой», ни Л-11. То есть ни одна артиллерийская система бригады его пробить не могла. У нас имелись немецкие sIG 33, но стрелять с закрытой позиции по подвижной цели – пустая трата боеприпасов, а вытащить их на прямую наводку не было возможности. Поэтому мы сняли с ракеты осколочно-фугасную головную часть и прикрепили кумулятивную. Прицелились и залегли неподалеку, точно рассчитав места, где будут вагоны бронепоезда в момент залпа.
