Как и хозяйка дома, хозяин не производил впечатления мачо. Интеллигентное лицо, тонкий нос, не шибко густые слегка волнистые рыжеватые волосы зачёсаны на левый пробор. Такого же цвета круглые брови, ресницы и тонкие, аккуратно уложенные чуть подкрученные усы. Очень высокий гладкий лоб. Взгляд больших серых глаз с немного опущенными вниз внешними уголками — спокойный и умный. Двигался граф без медлительности, но экономно.
Сергей Львович подошёл к супруге, поцеловал руку, которую та протянула не поднимая головы. Коротко кивнул на мой книксен и, склонившись над Ольгой Петровной, уставился в просматриваемые ей бумаги — та как раз изучала мою характеристику.
Немногословный, сдержанный граф сложил о себе в моих глазах замечательное мнение.
Вот уж от кого не ожидала подвоха.
* Кузнечиха — от названия "Кузнечный мост" — там находились самые дорогие и модные магазины, ателье, парикмахерские в Москве… За плату принимали крепостных девушек ученицами. Обучали разбираться в моде, ухаживать за барышнями. Крестьянка, получившая обучение на Кузнецком мосту, стоила гораздо дороже при покупке и продаже, чем просто крепостная девка.
** Шпалеры — безворсовые ковры ручной работы, которые стоили баснословно дорого. Другое название — гобелен.
25
— Хм! "Отлично с отличием" от его высочества? — взяв в руки копию моего экзаменационного листа, приподнял бровь граф, — Это, однако, само по себе рекомендация.
Я незаметно переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда они налюбуются на мои документы и ситуация уже конкретизируется.
— Как говорится, "О сколько нам открытий чудных, — задумчиво начал цитировать Сергей Львович, —
Готовит просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных
И мудрость, парадоксов друг…
— Гений. — на автопилоте исправила я.
— Что? — переспросил граф, начиная лукаво улыбаться.
— Гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель… — я подняла глаза, осознав, что только что имела наглость поправить своего работодателя.
Графиня оторвалась от просмотра бумаг.
— Ну вот и закончилась моя трудовая деятельность, так и не начавшись. — отчаянно захотелось зажмуриться и отмотать пару секунд назад.
Однако, судя по улыбке графа, сделавшейся ещё шире и благожелательнее, я поняла, что всё не так, как я думаю.
И тут до меня, наконец, дошло, что на самом деле ошибка была допущена осознанно, и это был такой мини-экзамен для меня. Типа скоростное собеседование. И я его прошла!
— Наша библиотека в вашем распоряжении, мадемуазель. — сказал Сергей Львович, подтверждая мою догадку, ещё раз кивнул и пошёл из гостиной.
Граф, на самом деле, оказался замечательно интересной личностью. При всей его склонности к молчаливости, была одна тема, на которую он азартно и увлечённо мог говорить, наверное, часами — это его хобби, его страсть — археология.
Впоследствии, в богатой библиотеке, расположенной в мужской половине дома, тому нашлись многочисленные подтверждения. Не только в информационном формате — в виде многочисленно представленных книг на эту тему, но и вещественно — отдельный угол библиотеки был отведён под мини-музей исторических штучек, привезённых увлечённым "копателем" из экспедиций.
Я это всё сейчас рассказываю, чтобы заранее пояснить, почему хозяин имения так часто потом будет находиться в отлучке от дома.
Так вот, не то, чтобы это было его основным видом деятельности, но граф Щербаков оказался добрым другом и соратником другого — ещё более горячего энтузиаста от археологии — графа Уварова*, проживавшего под Москвой в Поречье. Граф, его сиятельство, чей род был внесен в пятую часть дворянских родословных книг**, был погружён в данный вопрос, что называется, с головой и, в отличие от жаждущих личного обогащения кладоискателей, которых на просторах нашего Отечества было хоть пруд пруди, являлся едва ли не первым профессиональным исследователем древностей.
Семьи тесно дружили, а их главы регулярно отъезжали в длительные командировки.
Но вернёмся в гостиную, где Ольга Петровна, получив одобрение супруга, определяла для меня круг обязанностей. Мне предстояло не только всесторонне развивать воспитанниц, но и быть с ними ежеминутно. Сопровождать девочек в поездках, читать им, пока те будут заниматься рисованием или вышиванием, просто наблюдать за ними во время игр.
В ту эпоху естественным и гуманитарным наукам детей обучали мало. Акцент в образовании делали на безукоризненном знании светских манер, иностранных языках и танцах. Однако мне в наниматели достались более прогрессивные родители, желавшие дать своим чадам более серьёзное образование.
Учебный день предполагалось делить на две смены — утреннюю и дневную с двух-трёхчасовым перерывом между ними. В выходные и праздничные дни — контрольные по пройденному с обязательным отчётом перед Ольгой Петровной об академических успехах детей.
Танцмейстер и учитель рисования — были уже наняты. Преподавать богословие тоже приходил местный священник. (Тут я выдохнула с облегчением, потому, что асом в этом вопросе так и не стала.)
На остаток сегодняшнего дня графиня великодушно дала мне выходной, отдавая себе отчёт, что после такого утомительного путешествия я вряд ли смогу качественно приступить к работе. И вообще, графы показались мне очень достойной, разумной парой, относившейся с должной мерой человечности к окружавшим их людям. Хоть и, повторюсь, не без известной строгости.
Теперь предстояло познакомиться с детьми и до завтрашнего утра я была предоставлена сама себе.
Пожилая нянька, Серафима Григорьевна, которую я должна была сменить на посту пригляда за девочками, по распоряжению графини, привела обеих сюда же — в гостиную.
Старшей — Александре — было двенадцать. Похожая на отца девочка, без смущения с интересом смотрела на меня своими серьёзными серыми глазами.
Младшая шестилетняя Лизонька неохотно оторвалась от няньки и встала рядом с сестрой для приветственного книксена. Похоже, она была совсем не рада смене воспитательницы. По крайней мере довольно напряжённо посматривала на меня и временами оборачивалась в сторону Серафимы Григорьевны, пока графиня, представившая меня, объясняла дочерям новый распорядок.
Прослушав новости до конца и получив разрешение матери вернуться к прерванным занятиям, сёстры развернулись и пошли к дверям. На полпути Лиза неожиданно развернулась к графине и замерла с немым вопросом в глазах, не решаясь его озвучить.
— Ты что-то хочешь спросить, Лизонька? — мягко спросила мать.
— Да… А как же теперь Серафимушка? — было заметно, что младшая очень привязана к старой няньке, беспокоится о её судьбе и не желает расставаться, — Она теперь уйдёт?
— Нет, конечно. — улыбнулась Ольга Петровна, — Конечно, она останется с нами. Просто Серафиме Григорьевне теперь стало трудно справляться с вами, особенно с такой непоседой, как ты. (Тут Лиза виновато потупилась в пол.) И вашим образованием займётся Алиса Карловна. (Ух, первый раз меня назвали по имени-отчеству совершенно серьёзно.)
