— Если кто-то заболеет, я выставлю лекарство на крепостную стену.
— Благодарю вас, леди Гастингс.
— Какая жалость, — помрачнел Северн. — Сэр Алан — мой друг, и, судя по всему, он обречен. Мне надо позаботиться о достойных похоронах. — Трист, не сводя глаз с Ремиса, громко заворчал и спрятался поглубже.
— Если ты поедешь в Седжвик, может, тебе посчастливится не заразиться, — с сомнением ответила Гастингс, — в противном случае я вряд ли спасу тебя.
— Я оставлю Седжвик в изоляции еще неделю. По-твоему, этого достаточно?
— Потребуется не меньше двух недель, а то и больше. Нужно посоветоваться с Ведуньей.
Прошло три дня, и никто из приехавших не заболел. Отец Каррег возносил благодарственные молитвы. Трист не отходил от хозяина и уж тем более не покидал стен замка.
Во внутреннем дворе беженцев из Седжвика встречали хозяева. Ремис кинул поводья конюху и отвесил низкий поклон.
— Милорд. Миледи. Господь оказался милостив, он даровал нам жизнь. Милорд, я не поверил, что вы остались в Оксборо, когда леди Марджори вернулась с Элизой в Седжвик. — Ремис с улыбкой обернулся к даме, которая медленно откинула вуаль.
Северн остолбенел.
Гастингс ничего не заметила, думая о том, что эта женщина стала еще краше.
— Милорд, — сказала она мужу, — перед вами леди Марджори.
— Ах, Северн, прошла целая вечность с тех пор, как мы с тобою расстались.
Ошеломленная Гастингс повернулась к мужу, а тот смотрел на леди Марджори, будто увидал призрак. Наконец он произнес:
— Это ты, Марджори?..
— Я, Северн. Теперь уже дважды вдова. Помнишь, как отец силой выдал меня замуж за старого развратника барона Липуэйта? Он умер, а братец заставил меня выйти за барона Аутбрайта. Тот был помоложе и не такой противный.
— Мне сказали, что опекуншей Элизы назначили вдову рыцаря, который спас жизнь королю Эдуарду.
— Да, король Эдуард обязан жизнью моему покойному мужу и заплатил этот долг, сделав меня опекуншей дочки Ричарда де Лючи. Я неплохо устроилась в Седжвике и рада тебя видеть, Северн.
— Леди Марджори, почему вы не сказали, что знакомы с моим мужем, когда приезжали сюда в первый раз? — воскликнула Гастингс.
— Я не сочла это столь важным, миледи. — Марджори ослепительно улыбнулась. — Я заботилась только о благополучии ребенка. Элиза, поздоровайся с леди Гастингс и лордом Северном.
Девочка заметно поправилась, личико округлилось, волосы больше не казались тонкими и редкими. Она вцепилась в руку Марджори, и та что-то шепнула ей на ухо. Элиза улыбнулась Северну, кивнула Гастингс и сделала ловкий реверанс.
Гастингс хотела обнять ее, но девочка мигом прижалась к опекунше.
Из-под туники хозяина высунулся Трист, внимательно поглядел на гостей и протянул лапку в сторону Элизы.
— Его зовут Трист, — засмеялась девочка. — Настоящий красавец.
— Под стать хозяину, — подхватила Марджори. Трист не взглянул на нее, и Гастингс подумала, что ослепительная красота этой женщины нестерпима даже для глаз куницы.
Управляющий Торрик отдал свою комнату леди Марджори с Элизой. Желая убедиться, что у них есть все необходимое, Гастингс поднялась наверх и услышала голос Марджори:
— Милая, я знаю, как тебе противно здесь находиться, как ужасно обращалась с тобою Гастингс. Но теперь я не дам тебя в обиду.
Гастингс остолбенела. Элиза жаловалась, что она дурно с ней обращалась? Дурно с ней обращалась! Да Гастингс чуть не силком приходилось заталкивать в нее еду. Она спасла ее от той ужасной женщины Бил.
— Нет, Марджори, она была ко мне добра…
— Ты не помнишь, детка, — сладким голосом перебила Марджори. — Зато я помню, как ты просыпалась с криком" заплаканная и жаловалась, что все здесь ужасно с тобой обращались. Только я забочусь о тебе, больше никто.
— Да, Марджори. Я тебя люблю.
— И я люблю тебя, милая. Никто тебя не любит, кроме меня.
Гастингс не знала, что и думать. Ясно одно: нужно побыстрее удалить леди Марджори. Зачем только она уверяла мужа, что в Седжвик нельзя возвращаться еще две недели.
Надо спросить у Ведуньи.
Господи, хоть бы Ведунья назвала меньший срок.
Оказывается, Северн и Марджори давно знакомы?
Глава 19
— Почему ты не сказала, что Элизу опекает леди Марджори?
Слова повисли в воздухе, и Северн осушил кубок с элем, не отрывая глаз от ее лица. Он снова казался грозным и чужим, как тот человек, молча и неподвижно стоявший когда-то в зале Оксборо, а потом взявший ее в жены.
— Я говорила, — ответила Гастингс. — Разве ты забыл?
— Ты должна была сказать, что это была молодая и самая красивая леди на свете. Ты должна была сказать, что ее волосы блестят на солнце, как полированное серебро. Тогда я бы понял, кто она такая. Почему ты не сказала, Гастингс?
— По-твоему, я должна была сказать, как блестят волосы этой женщины? — в свою очередь, возмутилась Гастингс. — И тебе не показалось бы это странным? Я отметила ее красоту, но для меня не это было главным.
Северн небрежно отмахнулся. Трист негромко заворчал, и он машинально погладил его по спинке. Недавно он вот так же гладил ее, Гастингс.
— И кто же эта женщина с волосами, словно полированное серебро? Надо полагать, ты с нею знаком?
— Да, я знаю ее с рождения. Когда мне исполнилось семнадцать, я хотел на ней жениться, но был всего лишь вторым сыном, а ее отец желал ей богатого мужа. И когда ее выдали за старика барона Липуэйта, я отправился с крестоносцами в Святую Землю. Там я познакомился с Грилэмом и был представлен королю.
— И это принесло тебе удачу, не так ли? Именно та встреча и то, что они распознали в тебе честного и доблестного воина, сделали тебя одним из самых богатых мужчин в Англии. — Он промолчал. — Значит, вы расстались восемь лет назад. Срок немалый, Северн. Люди меняются. И чувства тоже. Разве ты не изменился?
— Милорд, — раздался голос Бимиса. — Леди Марджори угодно прокатиться верхом. Что вы скажете?
Северн так поспешно вскочил, что волкодав Эдгар поднял голову и зарычал.
— Им нужна охрана. Я сам поеду с ними. Позже Гастингс шила новую тунику из пушистой серой шерсти и рассказывала Агнес:
— Ума не приложу, что делать. Как только Северн увидал эту женщину, он тотчас изменился. — Ее руки двигались неторопливо, голос оставался спокойным, но в душе Гастингс ощутила холодную пустоту, которую некому заполнить, кроме Северна. — Он поехал кататься верхом с нею и с ребенком. Похоже, он без ума от этой Марджори, все твердит, что ее волосы краше полированного серебра, блестящего на солнце. Лорд Северн никогда еще не изъяснялся так возвышенно.
