— Рыба! Рыба! — орали рядом.
— Нобийские медные лампы! Восковые свечи!
— Яйца! Куры! Гуси! Пиявки! — нарывались торговки.
— Циновки! Пряжа!
Чтоб не потерять своего суженного, Катарина взяла Юрия за руку и потащила через людскую суету дальше. Промелькнув мимо ярмарочных актёров, которые с помощью тряпичных кукол разыгрывали детскую сказку о том, как крылатый и огнедышащий демон-смок похитил юного принца, а смелая принцесса его вызволяла. Остановились они у лавки, где сидел пожилой и совсем седой торговец, обмахивающий себя тростниковым веером.
— Чего изволите, добрая госпожа? — сразу же оживился он, при виде покупателей.
Храмовница окинула взглядом товары и приобняла Юрия за плечи.
— Мы помолвлены, но он халумари и иноверец, и не знает наших обычаев. Помогите ему с выбором.
— Так это чудесно, — сложив веер и всплеснув рукам, ответил торговец. — У меня найдётся всё, что вам нужно для прощания с одиночеством и встречи с венцом молодожёнов.
Торговец снова раскрыл веер и нарочито небрежно помахал, отгоняя Катарину от прилавка.
— Юн спажа́, не мешайте, мы сами.
— Яси, почтенный.
Катарина вздохнула, улыбнулась и отошла, но тонкий слух делал эту ситуацию забавой. Она слышала их разговор даже с двадцати шагов, несмотря на шум толпы.
Тем временем Юрий остался со стариком один на один, глядя со снисходительной улыбкой на лицо торговца. А тот осторожно взял покупателя под локоть и подвёл поближе.
— Юн спади́н, вы, верно, незнакомы с нашими обычаями. А ваша избранница не решилась сама пояснить.
— Я…, — начал было суженый, но старик осторожно приложил палец к губам, призывая к молчанию.
— У меня часто бывают нобийские покупатели. Они знают о нашей вере, и даже имея своих старших божеств, почитают Небесную Пару, но покупая важные для традиций вещи, считают их просто безделушками. Вот, взгляните.
Катарина вытянула шею, чтоб лучше видеть издали, а торговец достал красивую глиняную рыбу.
— Я знаю, для чего она, — нахмурился Юрий.
— Да? — с широкой улыбкой переспросил мужчина. — А вы знаете, что в праздничную ночь, когда мужчины отмечают помолвку своего друга, виновник торжество должен со всего маха бросить эту рыбину себе под ноги, чтоб та непременно разбилась. Это символизирует отказ от одиночества и то, что у него теперь есть в кого излить своё семя.
— Блин, — тихо пробурчал Юрий, в то время как старик с улыбкой достал большую корзину, которую поставил на низенькую лавочку, завернул глиняную рыбу в заячью шкурку и положил на дно корзины.
А старик достал длинный и широкий белый пояс, который полагалось надевать на себя под верхнюю одежду, когда незамужние мужчины и мальчики таскали только верёвки либо кожаные ремни поверх курток. Но важно, чтоб украшенные концы пояса свисали из-под куртки. Именно в этот пояс муж пеленал дитя, когда жена разродится. Конечно, не все соблюдают эту традицию в быту, но на праздниках, или когда жена на исходе срока, пояс носился всегда.
Длинный отрез ткани тоже лёг в корзину, а поверх него и амулеты, оберегающие дитя от хворей, а также стерегущие мужскую силу владельца. Конечно, сейчас это просто серебряные и златомедные безделушки (Юрий почему-то называл златомедь латунью), но стоит их возложить на алтарь богинь и богов, как они обретают некую силу.
— Юн спадин, — продолжил торговец и достал небольшой медный нож в красивых ножнах из тёмной кожи. Он показал нож, отчего тот блесну в свете Небесной Пары, а потом вложил его обратно и туго привязал толстыми красными нитями за гарду к особым отверстиям рядом с устьем для ножа. Затем ножны были развёрнуты кончиком вверх, где имелось большое кольцо, а к навершию ножа привязаны два круглых бубенца из бронзы. — Это тоже оберег для мужской силы. Он вешается над брачным ложем.
— Озабоченные, — ухмыльнулся Юрий, но положил оберег в корзину.
— А ещё это.
Торговец достал маленький аккуратный замочек из златомеди.
— Это вешается на пояс избранницы, ежели она обязана отлучиться из дома на долгий срок.
— И помогает от измены? — с улыбкой переспросил
— Нет, конечно, — ухмыльнулся торговец, — но это традиция. Обычно замочками обмениваются перед отлучкой, но второй обязана купить ваша избранница.
— А лампы с Джинном нет?
— С чем?
Юрий улыбнулся, словно вспомнил какую-то забавную вещь и пояснил:
— По старой легенде могущественный волшебник заточил в лампе сильного демона, и тот исполнит три любых желания владельца лампы.
Торговец удивлённо покачал головой, а затем вернулся к своим товарам.
Было много разных домашних безделушек, а покинув лавку, оставили в ней десять дюжин серебра.
— На, понеси, — с ухмылкой протянул Юрий потяжелевшую корзину.
Катарина взяла ношу и чуть не вприпрыжку помчалась в мясной ряд. Там накупили много сыра, колбас, улиток, а Юрий взял себе кальмаров, яиц, оливкового масла и уксуса, сказав, что будет делать салат с «манезом», но что такое «манез» храмовница не знала. Тем приятнее будет узнать.
Далее нужно было посетить храмы Небесной Пары и покровительницы этого города Дамо́нну-землепа́шицу. Но снова пришлось пробираться через торговые ряды рынка, слушая на этот раз визг животин и крики спорщиц:
— Ставим, бабоньки!
— Я на Красного Клыка!
— На Галлипосского Петуха!
Крики спорщиц были даже громче зазывал.
— Кто ещё поставит на бойцовых василисков?!
Юрий остановился так быстро, что Катарина, не ожидая такого, дёрнула суженого за руку так, что он вскрикнул от боли, а потом освободился из хватки и начал потирать запястье, морщась и шипя.
Катарина на мгновение поджала губы. Неужели он любитель ставок? Муж-растратчик в доме не нужен.
— Подожди! — произнёс тем временем Юрий. — Василиски, это порода бойцовых петухов?!
— Нет, василиски — это василиски! Змей-дракон с перьями, петушиными ногами и петушиным гребнем! Но они тоже разные бывают! — громко ответила храмовница, старясь перекричать толпу.
— Я сейчас!
Юрий быстро протиснулся и через людей и встал в образованном народом круге. Девушка последовала за ним.
— Дайте пройти! Разойдитесь! Я сейчас в глаз дам! — огрызаясь, прошла она к суженному.
А в кольце развивалось действо: женщины в кожаных фартуках и кожаных же нарукавниках держали поперёк туловища небольших василисков, молча таращившихся друг на друга. У них были длинные хвосты-плети, как у ящериц, но с перьями повдоль, отчего получалось длинное опахало, похожее на лист папоротника, перьями на когтистых лапах-крыльях, и тело, покрытое мягким пухом, как у новорождённых цыплят. Оба окрашены чёрно-белым, как сороки, и только на голове большой хохолок из ярко-красного жёсткого пуха. Жёсткий и длинный пух, только чёрного цвета, покрывал и шею. Жёлтые глаза злобно блестели, а в раскрытой пасти виднелись многочисленные острые зубы.
