— Я… наверное… только я срочно буду прогрессировать этот мир… ну… хотя бы Керенборг… И мальчик у меня будет обращаться с пистолетом не хуже местных девочек, — делая долгие паузы между предложениями, ответил я. — Рай, может быть и в шалаше, но он станет ещё больше раем, если в нём будет висеть хотя бы одна лампочка, а стирать вещи — машинка.
— Хорошо, Юра, — произнёс генерал по-русски, — что я должен ответить? А то она мне сейчас руку либо зацелует до дыр, либо сломает.
— Скажите, что даёте разрешение на наш брак.
Пётр Алексеевич кивнул и положил свободную руку на плечо храмовницы.
— Дитя, я благословляю вас.
— Благодарю, Ваша Милость! — зарычала Катарина и начала целовать руку генерала.
— Всё, хватит. Отпусти. Не позорь мою седую голову. Тем более, коллеги смотрят.
Я поднял глаза на генерала, а тот кивнул куда-то в сторону. Повернувшись, увидел стоящего на лесенке на второй этаж Василия Лучкина. Молодой этнограф стоял с кувшином, обутый в домашние тапки и одетый в бриджи оранжевого цвета и сорочку. Со своим немного вечно растерянным внешним видом и круглыми очками, Василий был больше похож на местного мужичка, чем я или Андрей. При этом он всего на год старше меня.
— Здра жлаю, тащ генерал, — робко потянул коллега-прогрессор.
— Вася! Иди к нам! — закричал Пётр Алексеевич и выкрутил руку из хватки Катарины. Та же так и осталась стоять на коленях, на этот раз радостно, и даже блаженно улыбаясь. — Трактирщица, ещё одну порцию закуски и вина! Вася, ты каким судьбами?!
Этнограф огляделся и неспешно подошёл к нашему столику.
— Да я хожу по селениям, собираю поверья и суеверия. Это в рамках программы по борьбе с проклятыми местами. А помимо этого разношу каталоги с земными товарами, все крупные бренды на этом рекламы делают. У всех похожий слоган: «Нам доступны даже другие миры». А ещё, представьте себе, я даже нечисть видел, представляете, хорошо, что мне провожатых дали толковых, иначе бы не выжил.
«Ага, нечисть он видел, — подумалось мне. — А что тогда видел я?»
Вася поставил на стол кувшин и с немым вопрос в глазах поглядел на меня и храмовницу, коленопреклонённых перед генералом.
— Юра, — прошептал он, — это что за шоу?
— Это не шоу. Это всё взаправду.
Василий сел и тут же с опаской отодвинулся от Чужика, который с противным шипением протянул в его сторону своё драгоценное пустое осиное гнездо.
— Во какой видный жених! — раздался за спиной голос Урсулы. — А как он демонов вокруг пальца обвёл! А ещё он на короткой ноге с Инфантом Кровавого Озера! А ещё он дерётся наравне с храмовницей!
— Брешешь! — воскликнула бабенция-вышибала.
— Да пусть от меня Двуликая отвернётся! — прокричала в ответ Урсула и осенила себя знаком богини. — Про рыжую Джинджер слыхала? Так он её отмутузил! Шпагу видишь у него? Это еёйная! Прямо из рук вырвал!
— Да не верю!
Женщина только и успела договорить, как раздался быстрый топот бегущего по лестнице человека, и Урсул, а вслед за ней и Глория с Гердой похватали оружие и направили его на лесенку на второй этаж. А на нижней ступеньке стояла в чём мать родила, уперев руки в боки, Джинджер собственной персоной. Психованная разбойница злобно зыркнула на меня и выставила перед собой ладонь.
— Просто отдай, — процедила она. — И ты должен передо мной извиненья и бочку вина должен.
Я быстро положил руку на рукоять пистолета и резко встал. Увидев мой поступок, и лена сняла с предохранителя свой пистолет-пулемёт.
— Не буду я извиняться, — тихо, но твёрдо ответил я. — И ничего я тебе не должен.
Джинджер медленно подошла ко мне. Разбойницу не остановил даже вид десятка стволов, направленных в её сторону. Даже фальшион в руках Катарины не заставил смутиться.
Рыжая остановилась в шаге от меня и ткнула мне в грудь пальцем. И выглядело это немного абсурдно: голая девка и я, ткнувший ей в ответ стволом пистолета между сисек.
— Ты должен отдать мне клинок и извиниться, — прорычала Джинджер.
— А может, я просто отрежу и набью соломой твою поганую голову?! — прорычала Катарина, отведя руку с фальшионом для удара.
— Цыц, кошка, мы сейчас в одной терции. Во-первых, у меня есть индульгенция. Во-вторых, я теперь работаю на друга твоего жениха, и даже рекомендации от ордена имею. Так что брысь. А ты отдай мне мой клинок! — повысила голос безбашенная рыжая. — Он мой!
— Тихо, — улыбнулся я, — отдам после праздника. Оставлю в своей комнате у стеночки стоять. Сама заберёшь, когда уедем.
— Ты… ты издеваешься?!
— Да! — прокричал я в ответ и поглядел на выпучившего глаза этнографа. — Хороша парочка, лиса Алиса и кот Базилио. Дуримара не хватает и Карабаса-Барабаса с Буратино.
Василий криво улыбнулся и показал пальцем через плечо.
— Там здоровая такая с худым пареньком, я женщину антибиотиками пичкаю.
— Барбара, между прочим, тебе жизнь спасла, когда всадила стрелу в ту дуру, которая кась`те ароха ал`абисма (чуть не швырнула тебя в бездну), — ехидно произнесла Джинджер, — там, на Золотом Ручье. Потом расскажу, когда клинок отдашь, извинишься и вина нальёшь.
Рыжая изящно развернулась, отчего ворох её огненных волос взметнулся и попал мне в лицо, и подошла к столику.
— Знаешь, кошка, я не хуже тебя. У меня теперь тоже халумари есть.
Джинджер схватила ошарашенного этнографа за руку, подтянула к себе и поближе и поцеловала в губы, а потом потянула за собой наверх.
— Пойдём, Базилио, я покажу тебе то, что кошки не умеют!
— Дурдом, — нервно сглотнув, выдавил из себя генерал, когда рыжая с Васькой исчезли, — но хороша чертовка. И на чём мы остановились?
— Что надо сваливать отсюда, — пробурчал я.
— Нет, бежать мы не будем, — качнул головой генерал. — Никого не убили, никого не вызвали на дуэль, и хата вроде не горит, значит, всё нормально.
— Всё равно против, — огрызнулся я.
— Юра, ты же прогрессор, должен помнить сказку о Робине Гуде, который из разбойника стал шерифом Ноттингема.
— Робин Гуд — это не имя и фамилия. Это неправильное произношение словосочетания «роб ин худ» — вор в капюшоне.
— Мне всё равно. Миф популярный, так что забей и готовься к свадьбе.
Мы снова замолчали.
И только когда к нам подошла хозяйка постоялого двора и заискивающе проворковала: «Ужин готов, Ваше Сиятельство. Подавать прикажете?», сели на места.
Прав был генерал. Одной проблемой стало меньше, но всё равно на душе остался осадок. Сев, я ощутил на своей руке руку Катарины, а подняв взор, увидел улыбку на лице девушки и такой взгляд, словно она до конца не верила в реальность происходящего.
