— Ты не представляешь, как я хочу все забыть и начать с чистого листа, — сказала Танечка Ляле.
— Ничего нового ты уже не напишешь, — пессимистично заметила Ляля.
— А что касается «забыть», не торопись, тебе есть что вспоминать. — И Ляля заговорщически хохотнула.
— Хочу стать самой собой, — твердила Таня и все подливала себе водку.
— Если цель забавы — напиться и забыться, то тебе осталось совсем немного. — И Ляля выразительно посмотрела на пустую бутылку.
Таня чувствовала себя отвратительно. Она ни о чем не хотела думать и изо всех сил пыталась вычеркнуть сегодняшний день из памяти. Когда желание вернуться домой пересилило страх одиночества в пустой квартире, женщина вызвала по телефону такси и не прощаясь уехала.
В подъезде было очень темно, она постояла минуту, пока глаза привыкнут к темноте, и стала на ощупь продвигаться к своему этажу. Почему выключен свет? Неожиданно она услышала странные звуки. Она не могла объяснить происхождения этих звуков и стала тихонько на цыпочках подниматься. И тут она увидела страшную сцену: два человека били третьего. Тот не сопротивлялся. Его били, он падал, его поднимали и снова били. В ночи были слышны только звуки ударов. Это были страшные звуки. Казалось, они выбивали из него жизнь. Ей очень хорошо было их видно, потому что светила луна и черные тени были словно на экране. Она же оставалась в тени. На ватных ногах Таня подошла к мусоропроводу и, держась обеими руками за трубу, замерла. Она боялась даже дышать. О том, чтобы закричать или позвать на помощь не было и речи.
Неожиданно все стихло. Две тени метнулись вниз и наступила зловещая тишина. Если бы не алкоголь, она бы сошла с ума. А так, слегка пошатываясь, Таня поднялась на этот пролет и подошла к человеку. Человека уже не было, на площадке лежало мертвое тело. «Господи, кажется, этот день никогда не закончится». Таня на одном дыхании поднялась в свою квартиру, забежала, закрылась на все замки. В полной темноте прокралась на кухню, достала из холодильника бутылку водки и отхлебнула прямо из горла. «Я ничего не видела, ничего не знаю, ничего не помню». Автоматически сняла одежду и провалилась в глубокий сон.
— Как вас зовут? Вы слышите меня? — Молодой хирург тряс ее изо всех сил.
— Таня, то есть Валя, — сказала она.
— Так Таня или Валя? — Врач посмотрел с недоумением.
— Валя, — ответила она твердо.
ТРЕСКА В ШАМПАНСКОМ
Я с детства была хорошенькой и всегда об этом знала. Если другим девочкам, чтобы привлечь внимание, надо было приложить много усилий, то мне достаточно было слегка пококетничать. Я знала, чего хочу: соблазнять, блистать, восхищать. Я не просто этого хотела, я для этого старательно трудилась. Иностранные языки, верховая езда, танцы — моему образованию могли бы позавидовать даже аристократы. Родители для единственного чада не жалели ни сил, ни времени, ни денег. Мама не работала, чтобы иметь возможность ездить со мной по элитным школам и курсам. Папа трудился, не щадя живота своего.
Их труды не пропали даром, и к восемнадцати годам я была красивой и хорошо воспитанной барышней. Что касалось «верхнего» образования, как сейчас говорят, то я легко поступила на романо-германский факультет. Чего не хватает привлекательной девушке? Правильно — любви. И она пришла ко мне в образе сильного, мужественного мужчины.
К противоположному полу у меня было одно пожелание: меня надо ценить и содержать не хуже, чем это делали родители. Володя был достаточно состоятельным: двухэтажный особняк, роскошный автомобиль и полный бумажник денег. Чем он занимается, я не интересовалась, но держал он себя очень значительно. Володя сразу очертил круг моих с ним интересов — ресторан, постель, досуг. Меня это устраивало, потому что я училась и на будничные отношения времени не оставалось.
Володя относился ко мне как к хорошей машине или породистой лошади. Но к сожалению, я поняла это только со временем. Тогда же любое его обращение типа «крошка», «детка», «куколка» приятно ласкало слух. Я выросла. И у меня свои взрослые отношения со взрослым мужчиной.
Когда я наконец решилась представить Володю своим родителям, они были очень разочарованы.
— Неужели ты не видишь, что он бандит! — кричала мама.
— С чего ты взяла, что он бандит?
— Да ты на лицо его посмотри! Мало того что не обезображено интеллектом, так еще глаза стеклянные. — Мамин голос предательски дрожал.
— Мама, это всего лишь ни к чему не обязывающая связь, — попыталась я ее успокоить.
— Запомни, Ната, в этой жизни не бывает ничего не обязывающего, особенно связей.
Сказала как в воду глядела. Володя, а вернее, Вован, как звали его друзья, быстро прибрал меня к рукам. Я даже не заметила, когда стала бояться и беспрекословно подчиняться ему. А после того как наступила беременность, отступать стало некуда. Свадьба была шумная и пьяная, «братва» веселилась до упаду, и я окончательно поняла свое место. Я — жена бандита. Вначале страх смешивался с любопытством, и было интересно. Как будто участвуешь в каком-то детективном сериале. Но одно дело, когда тебе ничего не угрожает, и совсем другое, когда на кону — твоя собственная жизнь.
Никогда не забуду тот животный ужас, который пришлось испытать, будучи на третьем месяце беременности. Я имела неосторожность возразить своему мужу. Был женский праздник — Восьмое марта, и мой благоверный целый день ездил поздравлять жен своих дружбанов и своих подружек. Я должна была находиться рядом, сидеть смирно и молчать. После пятого посещения я заикнулась о том, что тоже женщина и имею право на отдых.
— Не понял… — тихо произнес он.
— Что ты не понял? Я устала и хочу отдохнуть! И хватит меня уже выгуливать, как породистую собачку! — не выдержав, закричала я в ответ.
Он тихонечко взял меня под руку, посадил в машину и на полной скорости помчался по трассе. Я молча смотрела в окно. Но когда жилые постройки остались позади, закралось первое сомнение. Когда же мы въехали в лес, я дрожащим голосом спросила:
— Ты куда меня привез?
— Вылезай, сука! — приказал он, выталкивая меня из машины.
Потом хладнокровно подвел меня к краю оврага. Я наконец увидела его холодные стеклянные глаза и отчетливо поняла, что он не остановится ни перед чем. Меня охватил животный ужас за себя и еще не рожденного ребенка. Я упала перед ним на колени и, захлебываясь от плача, сказала:
— Прости, я все поняла, я буду слушаться, я больше никогда…
— Запомни, я — твой хозяин, и если ты только еще раз… — Он не договорил, но я все и так поняла.
Затем мы сели в машину и… отправились поздравлять остальных его подружек. Как я дожила тот ужасный день, не помню, но с тех пор Восьмое марта — самый ненавистный день в моей жизни.
Мы жили в его двухэтажном особняке, очень обособленно от людей. Общаться с родителями мне было запрещено. «Привыкай к семейной жизни!» В институте пришлось взять академотпуск, потому что нужно было уделять внимание мужу. О подружках тоже пришлось забыть. Я вставала в шесть утра, шатаясь, брела на кухню, готовила завтрак, накрывала на стол, приводила себя в порядок, а потом шла будить своего «ненаглядного». И не дай Бог, чтобы кофе оказался остывшим или слишком горячим. Потом он уезжал на встречи, а я должна была безвылазно сидеть в этом проклятом доме.
