Самое интересное, что мама всегда предупреждала меня: «Мальчики плохо заканчиваются». Моей беременности она боялась больше всего, и это несчастье приключилось почему-то именно со мной. Хотя, если честно, несчастьем я это не считала.
Когда я узнала, что во мне кто-то поселился, первыми чувствами были удивление и восторг — так я стану мамой?! Я с интересом рассматривала себя в зеркале. Полненькая девушка с яркими голубыми глазами. Никаких признаков беременности. Я вертелась перед зеркалом и представляла, как буду выглядеть с большим животом. А ведь Сережка еще не знает. Я еще раз, словно на лабораторной работе по химии, провела тест на беременность. Опустила лакмусовую бумажку в мочу и на ней засветились две полоски. Значит, есть контакт!
И тут на меня обрушилось второе чувство — страх. Что теперь будет? Никогда не забуду реакции родителей. Мне казалось, будто это вовсе не мои родители, а кровные враги, которые готовы убить еще не родившегося человечка собственными руками. Чего я только не узнала о себе. И что я гулящая девка, и что загубила свою молодость и опозорила их. И даже что они всегда знали, что я принесу ребенка в подоле.
Я видела эту сцену как будто издали. Эти люди, которых до недавнего времени я считала своими самыми близкими и родными, кружили надо мной, словно коршуны, и кричали, что не допустят рождения незаконного ребенка. «Незаконный, незаконный…» — эхом проносилось в голове.
— Короче, завтра же едем делать аборт, — сказала мама тоном, не вызывающим возражений. Всю ночь я просидела, обнявшись с плюшевым мишкой, которого подарил мне мой Серега. Я очень хотела с ним созвониться, но телефон предательски молчал. Меня специально отключили от внешнего мира, чтобы сломить и подавить.
С приходом утра надежда растаяла как туман. Меня, как безвольное существо, погрузили в машину и отвезли в больницу. Безо всяких формальностей завели в кабинет, распяли на кресле, а затем вырубили каким-то уколом. Последнее, что я помню — мясников в белых халатах, которые зловеще гремели своими смертоносными инструментами. Помощи ждать было неоткуда, мать равнодушно отвернулась к окну.
После наркоза я проснулась совсем другим человеком. Из меня вынули не только плод моей первой любви, а навсегда вырезали любовь и доверие к родителям, удалили веру в справедливость и большое счастливое будущее. Детство закончилось, я стала взрослым человеком. Я вернулась домой вместе с родителями совершенно безучастная ко всему и забылась тяжелым тревожным сном.
Меня разбудил резкий телефонный звонок. В трубке звучал радостный голос Сергея:
— Ты куда пропала? Никак не могу тебе дозвониться. Я соскучился. Почему молчишь? Как дела?
У меня было чувство, что это звонок с того света.
— Алле! Люся! Ты меня слышишь?
Он еще ничего не знал. Он по-прежнему был беззаботным влюбленным мальчиком. Как ему сказать?
— Я не могу сейчас говорить. — И повесила трубку.
Когда через полчаса раздался звонок в дверь, в коридор поспешила вездесущая мама.
«И вообще, молодой человек, чтобы я вас здесь больше не видела!» — долетел до меня конец разговора.
Через неделю мое заточение закончилось, и я пошла в школу. На углу неожиданно для себя столкнулась с Сергеем. Он смотрел на меня испуганно. Подошел, взял за руку и тихо произнес: «Что мы с тобой натворили?»
Мы долго смотрели друг на друга и молчали. Я не стала рассказывать, как меня истязали, не стала говорить о том, как ждала его помощи и не дождалась, и даже о том, как мне жалко нашего нерожденного ребенка.
Дальше становилось не легче, а все труднее и труднее. Мама строго-настрого запретила Сергею видеться со мной, и мне казалось, что мне сделали еще один аборт. Я не могла простить матери потерю своего ребенка, и атмосфера неприязни в доме накалялась с каждым днем. Мать, собственно, не чувствовала себя виноватой и искренне полагала, что «спасла меня от позора». Более того, даже моя младшая сестра считала, что я совершила грязный поступок.
— Что же здесь грязного, если человечество существует только благодаря тому, что люди спят друг с другом, а потом рождаются дети? — спрашивала я сестру.
— Но дети должны быть законными, — не сдавалась она.
— Дети никому ничего не должны. Это раз. И потом, кто определяет эту самую «законность»? Тетя в загсе?
— На самом деле ты чуть не опозорила семью. — Сестра смотрела на меня с вызовом.
— Чуть-чуть не считается. — Я едва сдерживалась, чтобы не залепить ей пощечину.
В этот момент неожиданно вошла мама. Даже не взглянув в мою сторону, она произнесла, обращаясь к сестре:
— Не разговаривай с ней, это бесполезно, она все равно ничего не поймет.
— Поймешь ли ты когда-нибудь, что убила моего ребенка и своего внука?! — Я даже не заметила, как перешла на крик.
— Это тебя надо было убить! Дрянь!
Я вскочила и как была — в тапочках и спортивном костюме — выбежала из дома. В ушах звенело это емкое и хлесткое «дрянь»! Почему, собственно, я дрянь? Что такого страшного я сделала? Я шла, не разбирая дороги, тупо глядя себе под ноги.
Тапочки промокли и испачкались. Стал накрапывать дождь. Все, кому было куда идти, спешили укрыться от непогоды, и только я наматывала круги по микрорайону и с ужасом понимала, что мне идти некуда.
После пятого круга на смену злости и обиде пришли усталость и апатия. И в этот момент я столкнулась с молодым человеком, который бесцеремонно перегородил мне дорогу и, протянув руку, сказал:
— Влад.
— Люся, — машинально ответила я и уже собиралась его обойти, когда он вновь встал у меня на пути:
— У тебя что-то случилось?
— У меня уже все случилось, — ответила я и заплакала.
Мы стали встречаться. А как только мне исполнилось семнадцать лет, поженились и я ушла из дома к мужу.
Он был значительно старше и относился ко мне по-взрослому. Не могу сказать, что очень любила Влада, но чувствовала к нему искреннюю благодарность за то, что он меня понял и взял «в замуж». Потому что мама уже успела убедить меня, что я «грязная» и никому не нужна.
А потом у нас родилась дочка. Законная. У которой были папа и мама. И они были совершеннолетние и состояли в браке. Я смотрела на свою дочку, и мне было очень жаль, что она никогда не увидит своего старшего брата, которому не суждено было родиться.
Так или иначе, но я стала мамой и вскоре растворилась в ежедневных заботах о малышке. Они поглощали меня всю целиком. Влад оказался внимательным папой и с удовольствием помогал мне. Однажды, выгуливая наше сокровище, мы столкнулись с Сережей. Он шел с девушкой и беззаботно о чем-то болтал. Увидев нас, напрягся и опустил глаза. Вскоре я узнала, что он тоже женился и у него тоже родилась дочка. Люся. В честь меня.
Иногда сквозь годы я слышу мамин голос: «Ты пойми, у тебя вся жизнь впереди. Тебе надо выучиться, встать на ноги, сделать карьеру. Успеешь ты еще родить». «Жизнь, которая впереди» бежала очень быстро, но карьерного роста не случилось. Жертвоприношение оказалось напрасным. Я так и не смогла простить родителям прессинга и ужасного результата. Жизнь прошла с другим человеком, другим ребенком и по совсем иному сценарию.
