Она была влюблена в Ромео Брунетти.
Вероятно, влюбилась сразу же, когда села напротив него в тот день в Палермо.
Все внутри у нее сжалось, в то время как сердце приняло эту глубоко скрытую правду. Он был причиной того, что она никогда не обращала внимания на других мужчин, приняла свое материнство без всякой мысли о том, чтобы найти замену отца для своего ребенка. В глубине души она знала, что никто и близко не сравнится с Ромео, поэтому даже не пыталась заменить его.
А теперь… Она сделала глубокий вдох, когда ее взгляд упал на ее обручальное кольцо. Теперь ей ничего не остается, кроме как приготовиться к предстоящим мучениям. А они настанут непременно. Любовь к Ромео была ее величайшим риском и повлечет за собой разрушительные последствия. В этом она была уверена.
- Вuоn giorno
[14], gattina. - Сильные пальцы откинули волосы с лица Мэйзи и притянули ее ближе к его теплому телу. - Что тебя так беспокоит, что ты разбудила меня силой своих мыслей? - спросил Ромео, внимательно вглядываясь в ее глаза.
- Все и ничего, - уклончиво ответила она.
- Ответ, который гарантированно озадачит мужчину. Или отправит его в ближайший ювелирный магазин.
- Это так ты обычно успокаиваешь своих женщин? - спросила Мэйзи, испытывая чувство, которое она распознала как глубокую ревность.
Он прищурил глаза.
- Я не знал, что тебя нужно успокаивать. Может быть, скажешь мне, где я оступился?
Она отвела глаза в сторону.
- Меня не нужно успокаивать. И ты нигде не оступился. Прости, я снова лезу не в свои дела.
Теплые пальцы взяли ее за подбородок, а в его глазах появилось задумчивое выражение.
- Мне кажется, ты имеешь право задать мне этот вопрос, поскольку я сам спрашивал тебя о прошлых связях.
Мэйзи покачала головой, с одной стороны, желая знать, с другой - так же отчаянно желая оставаться в неведении. Пусть даже ненадолго. Она выбрала последнее.
- Мне не нужен список твоих прошлых побед. Я знаю достаточно, чтобы понять, что ты обладаешь здоровым сексуальным аппетитом.
Она покраснела, а он лукаво улыбнулся.
- Так вот что тебя беспокоит?
Она покачала головой и сочла за лучшее поменять тему.
- Почему ты принес меня в свою спальню? Я не рассчитывала проснуться здесь.
Улыбка исчезла с его лица, и оно снова приняло мрачное, задумчивое выражение.
- А ты как думаешь, почему?
Она закусила нижнюю губу.
- Я думала, прошлая ночь была просто… - Она заколебалась. - Когда я сказала, что не хочу осложнений, я говорила совершенно серьезно.
Слишком поздно.
Но это не означало, что она не может сохранить хотя бы часть своего достоинства в этой ужасающей ситуации. И оградить свое сердце от еще больших мучений.
- Значит, твое желание было удовлетворено и ты готова обо всем забыть? - поинтересовался он мрачным тоном.
- Я не рассчитывала, что это продлится дольше одной ночи. Разве это не соответствует твоей репутации?
- Я вижу, мы снова вернулись к моим прошлым победам?
- Ромео…
- Нет, теперь ты послушай меня. Прошлая ночь только показала глубину моего желания. И если ты будешь правдива, ты признаешь то же самое. Я принес тебя в свою постель, потому что здесь твое место. Ты можешь протестовать, сколько хочешь, и мы можем вернуться к тому, чтобы ходить кругами, пока не доведем себя до сумасшествия. Или ты можешь признать свои чувства и взять то, что ты хочешь.
Мэйзи открыла было рот, собираясь отрицать все сказанное им. Но слова замерли у нее на губах. Она неожиданно почувствовала, что эффект от этих слов будет равносилен вскрытию вен. Безусловно, впереди ее ждут одиночество и отчаяние, когда они расстанутся. Но не было необходимости начинать эту пытку прямо сейчас.
Мэйзи посмотрела на Ромео, на излучающее жизненную энергию тело, которое прижималось к ней, на желание, горящее в его глазах, и решила хотя бы на время просто жить.
- Ты останешься? - настойчиво спросил он.
Она медленно кивнула:
- Да, я останусь.
И он стал показывать ей настоящее значение слов «доброе утро». Мэйзи отдалась на волю ослепительных ощущений.
Она все еще улыбалась после четырех повторений «доброго утра», пусть даже ей пришлось проигнорировать слабо звучащий внутри ее голос, называвший ее последней дурой.
Они встали с постели, вместе приняли душ, наслаждаясь новым ощущением - быть вместе без напряженности. Конечно, сексуальная напряженность все равно присутствовала.
Она почти не оставляла их, и Мэйзи начала сомневаться, оставит ли она их когда-нибудь. Но между ними установилась непринужденность, которая грела ее сердце, когда Ромео улыбался ей, отправляясь с ней в ее спальню, чтобы она могла одеться.
Он стоял, прислонившись к дверям ее гардеробной комнаты, и его глаза с порочным блеском разглядывали ее тело, пока она надевала трусики и бюстгальтер, поверх которых надела открытое белое платье.
Сунув ноги в сандалии, Мэйзи взяла руку, которую Ромео протянул ей, и они вышли из комнаты.
- Ты уверен? - спросила она его.
Он кивнул, хотя был видно, как он нервно сглотнул.
- Да, пришло время сказать ему.
Когда они подошли к лестнице, Мэйзи взглянула на Ромео и была шокирована тем, что впервые за время их знакомства он выглядел нервным. Уязвимым.
- Ты в порядке? - спросила она, когда они сошли вниз по ступеням и направились в кухню, откуда доносился голос Люка, болтавшего с Махиной и Эмили.
Ромео сдавленно рассмеялся.
- Не каждый день я говорю четырехлетнему мальчику, что я его отец.
Мэйзи крепко сжала его руку и остановила его. Встав на цыпочки, она намеревалась поцеловать Ромео в качестве ободрения.
Он ухватил ее за бедра и прижал к стене, чтобы углубить поцелуй. Он целовал ее так, словно пытался черпать у нее поддержку. Когда несколько минут спустя они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.
В его глазах сквозила неуверенность, он казался слегка потерянным.
Мэйзи прижала ладонь к щеке Ромео, и ее сердце растаяло, когда он положил поверх ее свою руку и крепче прижал ее к себе.
- С тобой все будет в порядке. Он обожает тебя так же, как и ты его.
- Grazie, - пробормотал он. - Пойдем, сделаем это.
Он потянул ее за собой, и они вместе вошли в кухню.
Спустя десять минут в уединении кабинета Ромео Люк смотрел на своего отца, сидя в безопасности на коленях матери. Потом его взгляд переместился на ее лицо, затем снова на лицо Ромео. Его ореховые глаза были широко раскрыты.
