- И что с ней стало?
У меня даже сердце слегка замерло. Первая любовь, трагическая история, Гиллеврей что-то такое говорил.
- Доннал когда увидел это – был в ярости. Прислуга должна знать свое место, и уж точно не рядиться в шелка, не притворяться леди. Велел тащить ее на конюшню и выпороть. А потом выставить на улицу, чтоб ноги не было во дворце. Эйдан кричал, грозился вместе с ней сбежать.
Роул говорил с легкой ухмылкой, едва ли не забавной эту историю считал.
- Не сбежал?
- Так девчонка умерла. То ли запороли ее, перестарались. То ли сама от стыда потом повесилась. Я не помню. Но первая любовь у Эйдана не задалась. Мне даже кажется, он с тех пор, как раз, спасением мира и увлекся.
Глава 7. О другой стороне силы и разговорах по душам
Эйдан вернулся совсем поздно ночью, я уже легла. Хотела дождаться его, попробовать поговорить, но не вышло, предыдущая бессонная ночь дала о себе знать. Проснувшись ночью, поняла, что Эйдан давно вернулся и уже спит в своем углу, завернувшись в одеяло. Но не будить же его.
А когда проснулась утром – его уже не было.
Я не видела его весь день и следующей ночью все повторилось.
Вернее, следующей ночью я пошла на маленькую хитрость – одеяло и подушку Эйдана положила на кровать, близко, так, чтобы мне точно проснуться, когда он попытается забрать. Пыталась не спать… но тщетно.
Не знаю, как он это делает… но, проснувшись от тихого шороха ночью, поняла, что в комнате кто-то есть. Я села, огляделась. Эйдан лежал в углу на голом полу и усердно делал вид, что спит, хотя, готова поклясться, он только пришел, просто успел метнуться и упасть туда. Один сапог снял, второй все еще на ноге. Ага.
Я взяла одеяло, подушку… подошла к нему.
- Эйдан, - позвала тихо.
Он очень старательно глубоко и ровно дышал, закрыв глаза.
- Ты ведешь себя как ребенок, - сказала я, прекрасно понимая, что он слышит. – Нам придется поговорить, рано или поздно. Нам все равно ничего не сделать с этим. Хватит бегать от меня.
Я почувствовала, как он замер, даже дышать перестал на несколько секунд. Но даже не шелохнулся.
Ладно.
Свалила одеяло рядом с ним.
- Подумай, - сказала, постояла еще немного и ушла спать.
Какого черта я буду мучиться? Хочет бегать от меня – пусть бегает, он большой мальчик, я уговаривать не буду. И вообще – любовника заведу. Раз у них тут так принято, не буду отставать от моды. Гиллеврей, вон… да. Мор хоть и старше меня чуть ли не вдвое… ну, пусть лет на пятнадцать… не важно. Но ведь офигенно красивый мужик, и до старости ему точно далеко, мне хватит. И я ему нравлюсь.
Надо с Мором поговорить, кстати, узнать, что он слышал в подземельях. Может быть, он и в книжках что-то интересное вычитал. Но вчера Мор во дворце не появлялся, а ехать самой к нему домой в Китдан – как-то не очень правильно. Мало ли, что подумают. Вернее, подумают как раз именно то. А оно мне не надо.
Вздохнула, обхватила подушку руками. Заодно подумала, что надо завтра в «Мироустройстве», которое взяла у Роула, осилить больше трех страниц. Там все так запутанно… Хотя, это, считай, местная классика, в библиотеке их должно быть три экземпляра… но я взяла последний. Один у Мора, и один еще неизвестно где. Надо им в карточки все записывать, а то растащат…
Где-то на этих мыслях я и уснула.
Проснувшись, очень ожидаемо поняла, что Эйдана нет.
Слава всем местным богам – мне было чем заняться, кроме ожидания мужа у окна и вышивания крестиком. И даже никакие женские стоны не отвлекали меня в этот раз – тут слава богам вдвойне!
Я занималась в саду целый день. И даже не только магией, а просто, вместе с садовником, подрезала кусты… руки устали, но это помогало от посторонних мыслей.
А вечером, неожиданно, Эйдан пришел сам.
Я уже успела переодеться ко сну, зажгла себе волшебный фонарик, чтобы почитать в кровати, совсем никого не ждала. Но тут открылась дверь.
Он зашел и остановился, замер, глядя на меня, словно раздумывая – не поздно ли еще сбежать.
Интересно.
Но тут главное не спугнуть.
- Привет, - сказала я, и снова уткнулась в книжку.
Он помялся чуть-чуть, вздохнул.
- Что читаешь? – спросил неуверенно.
Я показала.
- Взяла у Роула, хочу хоть немного разобраться в вашем мире. Раз уж мне все равно никуда не деться, буду изучать. А ты не говорил с Гиллевреем? Роул сказал, он что-то слышал в подземельях.
Попытаться начать разговор не с личного, а на общие и глобальные темы, может быть, так будет проще.
- Да, он говорил мне, - сказал Эйдан. – Он сам плохо понял, что слышал там, но это как-то связанно с сердцем, он считает, что Сердцем Мира. И теперь мы думаем над тем, чтобы пойти туда снова, уже с хорошей защитой…
- Ты хочешь пойти туда снова?
- Да. Отец против, но мы что-нибудь придумаем.
- А ты не боишься, что вторым ударом тебя может убить.
Эйдан вдруг засмеялся. Довольно нервно и неловко, но…
Провел ладонью по лицу.
- Нет, - сказал он. – Тот удар магией никак не повредил мне. Меня оглушило, да. Я потерял сознание. Рукава обгорели… Но мне самому это никак не повредило, даже ожогов нет. Ну да, покраснело немного, но уже все сошло. И даже наоборот, у меня такое впечатление, что часть этой силы так и осталась во мне.
- Разве такое бывает? – спросила я. Книгу отложила. Это совсем не те разговоры, на которые я рассчитывала, но не менее интересно.
- Так бывает со всеми хранителями, - сказал Эйдан. Помялся и все же подошел ближе, сел на краешек кровати, правда, как можно дальше от меня. И все равно, я оценила этот шаг. – Первая в жизни молния часто оглушает, - сказал он. - Мало кто может выдержать и остаться в сознании. Выйдет ли из парня хранитель – определяет не это, а скорее степень ожогов на коже. Если ожоги сильные, то, скорее всего, молния помощнее, настоящая, с неба, а не в учебном зале – убьет. Если ожоги слабые, но есть шанс попытаться примерить крылья.
Он улыбался. Слегка дико и слегка странно, так, что мне становилось не по себе.
- Значит, ты мог бы быть хранителем? – сказала я.
Эйдан покачал головой.
- Вся штука в том, что это не небесная молния. Сила, которая ударила в меня там – это совсем не та сила. Вернее… я не знаю, как объяснить правильно, я сам еще не разобрался. Гиллеврей считает, что это был не небесный огонь, а огонь Бездны.
- Темная сторона силы.
По-дурацки звучит, если говорить это в реальности и всерьез.
