Открыв поутру глаза, Пюнд увидел за окном голубое небо и услышал крики чаек. Он спустился к завтраку в половине восьмого, и встретившая их накануне вечером девушка еще не приступила к работе. На ее месте сидел усатый мужчина с зачесанными назад волосами, в свитере и при галстуке. Он деловито стучал на машинке двумя пальцами, но сразу поднял глаза, едва заметив Пюнда.
— Доброе утро, — проговорил он. — Это вы приехали вчера из Лондона?
Пюнд подтвердил, что так оно и есть.
— Номер вам понравился?
— Да, в высшей степени удобный, спасибо.
— Я Ланс Гарднер, управляющий отелем. Если вам что-то понадобится, дайте знать. Сейчас, насколько понимаю, вы хотите позавтракать?
— Таково было мое намерение.
— Мы обычно не накрываем раньше восьми. Я посмотрю, приступил ли уже к работе шеф-повар. — Однако с места Гарднер не встал. — Вы тут из-за убийства?
— Да. Я здесь, чтобы помочь полиции.
— Рад, что вы не журналист. Они тут всю неделю крутятся: ясное дело, получают командировочные, поэтому уже выпили весь бар досуха. Что до полицейских, то, если хотите знать мое мнение, им любая помощь не помешает. Прошло семь дней, а они так и не продвинулись в расследовании ни на шаг, только донимают нас своими дурацкими вопросами. Такое чувство, что мы живем не в Англии, а в России!
— Вы были знакомы с мисс Джеймс? — спросил Пюнд, отметив про себя, что на самом деле между Тоули-на-Уотере и Советским Союзом имеется крайне мало общего.
— Ну конечно, я ее знал. Она же была владелицей отеля, а я исполнял для нее обязанности управляющего. Хотя едва ли удостоился за это благодарности.
— По вашему мнению, мисс Джеймс была не из тех, с кем легко работать?
— Сказать по правде, мистер…
— Меня зовут Аттикус Пюнд.
— Немец? Молчу-молчу. Я в войне не участвовал. Рахит. — Он почесал в затылке, обдумывая вопрос Пюнда. — Было ли с ней легко работать? Ну, лично мне мисс Джеймс нравилась. Мы ладили. Но, по правде говоря, в гостиничном деле она соображала мало и уж точно не понимала местной специфики. Тут у нас ничего вперед не распланируешь. Когда работаешь с рыбаками и фермерами, предки которых многие поколения жили в Тоули, нужно иметь соответствующий подход. Мисс Джеймс была не из этой части света и так и не разобралась, как тут все устроено. Вот вам и вся правда.
За время непродолжительного разговора Ланс Гарднер трижды произнес «правда». По опыту Пюнда, люди, так напиравшие на это слово, крайне редко говорили правду.
— Подозреваю, что для вас весьма тяжело ждать конца расследования, — предположил Пюнд.
— Я определенно не огорчусь, когда оно закончится.
— Есть у вас какие-либо соображения относительно того, кто мог убить мисс Джеймс?
Ланс Гарднер подался вперед, довольный, что его спросили.
— Все твердят, что якобы виноват муж. Это ведь обычное дело, да? В таких случаях всегда в первую очередь думают на мужа. Бог свидетель, если моя жена утопится на Бичи-Хед, скажут, будто это я дергал за ниточки. И сильно ошибутся. На деле выяснится, что я их обрезал! — Он лающе хохотнул. А потом добавил, уже более серьезно: — Однако попомните мое слово, Фрэнсис Пендлтон тут ни при чем. Он не убийца.
— Тогда кто же это сделал?
— Если хотите знать мое мнение, это человек не из местных. Мелисса Джеймс была звездой. Вокруг нее вечно крутились всякие чокнутые поклонники. Сюда, в отель, на ее имя постоянно приходили письма. Фанаты знали, где ее искать. Не удивлюсь, если один из таких безумцев приехал сюда и убил актрису просто потому, что ему не понравился ее последний фильм, или она не прислала ему автограф, или он всего-то хотел стать таким же знаменитым, как мисс Джеймс. Полицейские рыщут повсюду и задают вопросы, да только мне кажется, они зря тратят свое время. И наше тоже!
— Любопытная теория, мистер Гарднер. Где тут подают завтрак?
— В столовой. — Ланс указал рукой. — Идите вон в те двери. Сейчас проверю, на месте ли повар.
Завтрак оказался на удивление хорошим. Пюнд купил номер «Таймс», прибывший с ночным поездом, и читал, угощаясь яичницей с беконом, тостами, мармеладом и чашкой крепкого цейлонского чая. Мисс Кейн к нему не присоединилась, и это его не удивило. Она принадлежала к породе женщин, очень внимательных к тонкостям этикета, и завтракать вместе со своим работодателем, даже хотя бы просто в одной комнате, считала чересчур фамильярным.
В результате секретарша вышла в девять утра, в то же самое время, когда приступала к работе в Лондоне, и вдвоем они расположились в главной гостиной. Там они и сидели, когда спустя девять минут появился старший инспектор Крол. Сразу их заметив, полицейский подошел к гостям.
— Мистер Пюнд? — произнес он, остановившись перед сыщиком.
Тот поднялся, и мужчины обменялись рукопожатием.
Крол с интересом разглядывал собеседника, пытаясь составить о нем первое впечатление: худощавый, щеголевато одетый иностранец, явно человек многоопытный — вон каким оценивающим взглядом он смотрит на инспектора, не упуская ни малейшей детали, небось видит его насквозь. И Крол был совершенно прав. Пюнд сразу сообразил, что перед ним офицер полиции, пребывающий на грани поражения и отчаяния: расследование зашло в тупик, загадочное убийство никак не хотело раскрываться. Тем не менее эти двое сразу прониклись взаимной симпатией, как если бы объединение их усилий обещало наконец новые перспективы.
— Старший инспектор Крол, если не ошибаюсь?
— Очень рад познакомиться с вами, сэр. Нет нужды говорить, что ваша слава вам предшествует.
На самом деле Крол, едва услышав о вовлечении Пюнда, ознакомился с нужными досье в Эксетере. Он прочитал подробные отчеты о некоторых расследованиях немца, включая арест Люси Жюльен, всемирно известной художницы из Хайгейта, которая убила мужа специальным ножом для очистки палитры на сороковую годовщину их свадьбы. Это дело прославило Пюнда сразу после войны. Более свежим случаем было, разумеется, возвращение законному владельцу бриллианта «Людендорф», о чем сейчас говорили по всей стране.
— Позвольте представить вам мою секретаршу, мисс Кейн.
Пюнд указал на помощницу, и Крол пожал руку и ей тоже:
— Рад знакомству.
— Можно предложить вам чашечку чая? — осведомился сыщик.
— Нет, сэр, благодарю. Я только что позавтракал.
— Надеюсь, вы не сочтете мое присутствие здесь за вторжение, — начал Аттикус, когда они уселись.
— Ни в коей мере, мистер Пюнд. Если честно, я счастлив вас видеть. — Детектив провел ладонью по лбу. — Я тридцать лет прослужил в полиции. Когда началась война, мне очень хотелось поступить в армию, но меня не отпустили. Сказали, что я нужен здесь. Однако беда в том, что у меня, увы, совсем небольшой опыт в расследовании убийств. За все время, проведенное в полиции Девона и Корнуолла, мне довелось принять участие едва ли в десятке таких дел, и в первых трех из них виновники сами сознались на следующий день. Так что любая помощь от вас будет принята с благодарностью.
