Саманта поровну делила свое время между церковью и семьей, включавшей двоих детей: Марка и Агнес, семи и пяти лет. Еще она помогала мужу с медицинской практикой: вела счета, карточки пациентов, занималась текущими нуждами лечебницы. Кое-кто причислял ее к типу слишком деловых женщин, из числа тех, что никуда не выходят без шарфа и сумочки и все время спешат. Но держалась миссис Коллинз неизменно вежливо. И всем приветливо улыбалась, даже если не выражала желания остановиться и поболтать.
Никто не знал о людях, живших в Тоули-на-Уотере, больше ее. Из разговоров с викарием, считавшим Саманту своей ближайшей соратницей, она черпала сведения о духовных нуждах прихожан, их заботах и даже грехах. А благодаря мужу была, так сказать, в курсе их физического состояния, различных недугов и причин оных. Так, например, мистер Дойл, мясник, слишком много пил и страдал циррозом печени. Нэнси Митчелл, что работала в «Мунфлауэре», находилась на третьем месяце беременности, хотя и не была замужем. И даже Мелисса Джеймс, при всей своей немалой популярности, была подвержена стрессу и принимала таблетки от бессонницы.
К счастью, Саманте хватало ума держать все эти сведения при себе и не вносить свой вклад в сплетни, которые подчас заставляют провинциальные городки казаться такими невыносимо маленькими. Не будет преувеличением сказать, что она свято уважала тайну исповеди, а пациентов в клинике встречала столь же торжественно, как если бы они пришли на воскресную службу в церковь. Даже миссис Митчелл, мать Нэнси, бывавшая в доме Коллинзов три раза в неделю, чтобы помочь по хозяйству, до сих пор ничего не знала о состоянии дочери. По правде говоря, в данном случае молчание давалось и доктору, и его жене с трудом, но не могли же они нарушить клятву Гиппократа.
В браке Саманта и Леонард жили восемь лет. Доктор Леонард Коллинз служил консультантом в больнице имени короля Эдуарда VII в Слау. Саманта была там волонтером. Они познакомились и вскоре поженились. Он был мужчина худощавый и элегантный, приятный брюнет с аккуратно подстриженной бородкой, питавший особое пристрастие к твидовым костюмам. Все в городке единодушно считали их идеальной парой. Они жили и работали вместе и всегда находились в добром согласии, за исключением двух вещей. Доктор Коллинз не был человеком особенно религиозным. Он ходил с женой в церковь скорее из уважения к ней, а не по внутреннему убеждению. А еще, к большому ее огорчению, он курил трубку, которой обзавелся, когда ему не исполнилось и двадцати лет. Саманте так и не удалось убедить мужа бросить вредную привычку, но в качестве компромисса Леонард не курил, если в комнате находились дети.
— Но я тетю Джойс уже лет сто не видела, — сказала Саманта. — Мы даже не переписывались друг с другом, если не считать открыток на Рождество и день рождения.
— Но она явно не забывала о племяннице, — заметил Леонард. Он взял было трубку, но подумал немного и положил ее обратно.
— Чудесная была женщина, и мне жаль слышать, что она умерла. — У Саманты было такое вечно серьезное лицо, которое больше подходит для выражения печали, нежели радости. — Я попрошу викария провести заупокойную службу в это воскресенье.
— Уверен, она бы это одобрила.
— Я чувствую себя виноватой. Нужно было стараться поддерживать с ней связь.
Саманта молчала, думая о Джойс Кэмпион, заменившей ей погибших родителей. Именно тетя Джойс в свое время приобщила ее к религии. Брат Элджернон, разумеется, ходить в церковь наотрез отказался. Еще тетя Джойс оплатила обучение на курсах секретарей, где Саманта выучилась стенографировать и печатать на машинке, а позднее, используя свои связи, устроила племянницу в машинописное бюро в «Хорликс», компанию по производству соевого молока в Слау. Воспитанница привыкла считать тетушку убежденной старой девой и была ошарашена, когда Джойс вдруг объявила о помолвке с состоятельным американцем Харланом Гудисом, владельцем рекламного агентства в Нью-Йорке. Произошло это почти в то же самое время, когда Саманта познакомилась с Леонардом и вышла за него замуж. Молодые переехали сначала в дом под Торрингтоном, доставшийся доктору по наследству, а затем в Тоули. Наверное, было вполне объяснимо, что две женщины почти перестали общаться.
— Ее муж умер два года назад, — пояснила Саманта. — Детей у них не было. Насколько мне известно, других родственников тоже.
— Как следует из письма поверенных, все наследство переходит к тебе.
— Ты всерьез думаешь, что там может быть… кругленькая сумма?
— Сложно сказать. Замечу, что Гудис был весьма богат. Видимо, все зависит от того, много ли денег успела потратить его вдова. Ты сама позвонишь юристам или это сделать мне?
— Давай лучше ты, Лен. Я слишком переживаю. — Саманта вот уже раз в двадцатый, не меньше, посмотрела на письмо. Судя по ее взгляду, женщине очень хотелось, чтобы оно вообще никогда не приходило. — Быть может, нам не стоит ожидать слишком многого, — продолжила она. — Здесь ведь про деньги нет ни слова. Тетя могла оставить мне нечто такое, что нам совсем без надобности. Например, несколько картин или старые украшения.
— Пару полотен Пикассо или диадему с бриллиантами.
— Перестань! Вечно ты выдумываешь!
— Если речь не идет о больших деньгах, то зачем адвокатам понадобилось с тобой увидеться?
— Не знаю. Возможно…
Договорить она не успела, потому как открылась дверь и вошел одетый в пижаму мальчик, только что из ванной. То был Марк, их семилетний сынишка.
— Мамочка, ты придешь почитать мне? — спросил он.
Саманта очень устала. Она даже чай детям накрыть не успела, а ведь нужно было еще приготовить ужин. Но Саманта улыбнулась и поднялась.
— Конечно, милый. Мамочка сейчас придет.
Они с сыном только начали читать Клайва Стэйплза Льюиса. Марк любил книги. Не далее как накануне вечером Саманта обнаружила сына в шкафу. Он пытался найти вход в Нарнию. Мальчик выбежал из комнаты, и мать собиралась уже пойти за ним, но тут ей в голову пришла одна мысль.
— В письме не упоминается про Элджернона, — сказала она, повернувшись к мужу.
— Да, я это заметил. — Леонард нахмурился. — Там особо подчеркнуто, что ты — единственная наследница.
— Тетя Джойс пришла в ужас, когда Элджи посадили в тюрьму, — продолжила Саманта. — Помнишь ту историю на Пикадилли?
— Это было еще до нашей с тобой встречи.
— Я тебе о ней рассказывала. — Она стояла в дверях, понимая, что Марк ждет ее наверху. — Тетя всегда говорила, что на Элджи нельзя положиться. Водит знакомство не с теми людьми, и все эти его бизнес-идеи. Думаешь, она вычеркнула его из завещания?
— Очень на это похоже.
— Ладно, я сама могу поделиться с ним. Мне столько не нужно. Если, конечно, там… — Саманта помедлила, словно не желая допускать подобную возможность, — и впрямь много!
— Поживем — увидим. — Доктор понизил голос, как если бы старался, чтобы дети не услышали. — Ты не обидишься, дорогая, если я дам тебе один совет?
