— Я поступал в КАТИ и в Центральную
[9], но мною нигде не заинтересовались. Видимо, я слишком стар и безнадежно испорчен. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Денег у меня теперь полно, и работать нет нужды. Знаете, что продажа Эбби-Грейндж принесла мне два миллиона фунтов? Ума не приложу, кому понадобилось платить такие бабки ради того, чтобы торчать посреди чертова Суффолка, но я не жалуюсь. Книги Алана все еще переиздаются, и мне регулярно шлют чеки за роялти. Это все равно что сорвать банк в лотерею, с тем исключением, что выигрыш выплачивают каждые полгода.
Алан Конвей был женат и имел сына. Однако полгода спустя после выхода романа «Аттикус Пюнд берется за дело» он открыто объявил себя геем и развелся с супругой. Она со временем перебралась в Бредфорд-на-Эйвоне, что в графстве Уилтшир. Их отношения продолжались еще по меньшей мере в течение года, и на протяжении всего этого времени Алан пользовался мальчиками по вызову. Находил он их в Лондоне; дело было на заре Интернета, когда карточки в телефонных будках стали постепенно выходить из оборота. Мой сотрапезник как раз и был одним из этих мальчиков. Джеймс не таясь поведал мне об их совместной с Аланом жизни: секс, поездки тайком во Францию и в США. Признаться, мне его бесстыдство показалось подкупающим. Алан оформил его как секретаря, занимавшегося подготовкой материала, однако на самом деле платил парню деньги за интимные услуги, причем я не сомневаюсь, что эти двое мухлевали с налогами. После того как Алан развелся, Тейлор переехал жить к нему, хотя двадцатилетняя разница в возрасте тяжело сказывалась на обоих. Джеймс Тейлор послужил прототипом Джеймса Фрейзера, который появляется в четвертом романе серии в качестве помощника Пюнда. Портрет получился немного добрее, чем тот, что Конвей срисовал с меня. Фрейзер также фигурировал во всех последующих книгах, вплоть до «Английских сорочьих убийств».
Мы заказали еду. Принесли шампанское, и Джеймс поведал мне о своей новой жизни в Лондоне. Он купил квартиру в Кенсингтоне, ту самую, в которой жил прежде. Много путешествовал. У него была целая череда связей, но теперь он состоит в серьезных отношениях с одним пожилым человеком по имени Иан, дизайнером ювелирных украшений.
— Он в самом деле слегка похож на Алана, — признался Джеймс. — Забавно, что, сколько бы ты ни искал, всегда возвращаешься к тому же самому.
Партнер Тейлора побуждал его остепениться, найти себе постоянное занятие, но Джеймс пока не представлял, какое именно.
— Вы в курсе, что скоро выйдет телевизионный сериал про Аттикуса Пюнда? — спросил он у меня.
— Когда начинаются съемки?
— Уже начались. На главную роль пригласили Кеннета Брану, а я там исполнительный продюсер! — Он расплылся в довольной улыбке. — В первой книге я не появляюсь, но если будут экранизировать все, то кому-то придется сыграть меня. Я бы предложил Бена Уишоу. Что скажете?
После первой перемены блюд — еда была отменной — я без охоты вернула разговор к Алану Конвею. В конечном счете он был главной темой встречи. Это подразумевало необходимость сделать краткий обзор событий со времени моего переезда на Крит. Джеймс читал про исчезновение Сесили Трехерн в газетах, однако новость не произвела на него особого впечатления. Его куда больше заинтриговала сопричастность Алана к делу об убийстве восьмилетней давности, а когда я назвала ему имя жертвы, он меня страшно удивил, воскликнув:
— А ведь я был знаком с Фрэнком Пэррисом!
— Каким образом?
— А вы как думаете, дорогуша? Он трахал меня… правда всего пару раз, помнится.
Столики в «Le Caprice» расположены близко друг к другу, и я заметила, что ужинавшая по соседству пара навострила уши.
— Где?
— В Лондоне! У него была квартира на Шеперд-Маркет — по сути, совсем недалеко отсюда. Приглашать клиентов к себе мне не нравилось. Я обычно пользовался гостиницами. Удобно и анонимно. Но Фрэнк был не из тех, кто предпочитает прятать скелеты в шкафу. Совсем наоборот! Прежде чем увести очередного любовника к себе домой, он сперва возил его по клубам и ресторанам и показывал друзьям.
— А почему он вообще пользовался мальчиками по вызову?
— Да потому что мог себе это позволить! Фрэнк питал пристрастие к молоденьким юношам и был в состоянии заплатить за свою прихоть. Он не состоял в браке, в сожительстве или в чем-то подобном… А если и состоял, то никогда в этом не признавался. Кстати, вкусы у него были весьма своеобразные. Не так-то просто найти партнера, который согласился бы проделывать те вещи, что ему нравились.
— Какие вещи?
Слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык, но Джеймс не смутился.
— Он очень любил унижать людей. Связывать их и все такое. Мне такие люди попадались. От них добра не жди…
Наши соседи слушали раскрыв рот.
— А как Алан с ним познакомился? — спросила я, намеренно понизив голос в расчете, что собеседник последует моему примеру.
— Как именно, понятия не имею, но это было не сложно. В Лондоне множество баров, а возможно, это случилось в одном из заведений «Чариотс». Ну, вы знаете, это гей-сауны. Сказать по правде, однажды мы даже устроили четверняк: я, Алан, Фрэнк и Лео. Это я про ужин говорю, кстати! А вы что подумали? У меня создалось впечатление, что Фрэнк был для Алана своего рода духовным наставником, если хотите. Конвей тогда еще сильно сомневался в себе, в своей сексуальной ориентации, и Пэррис направлял его на этом пути.
— А кто такой Лео?
— Еще один мальчик по вызову. Вроде меня. — Джеймс по-прежнему не понижал голос, и я заметила, как тихо стало за соседними столиками. Едва ли это была привычная тема для разговоров в «Le Caprice».
— Мы все по большей части знакомы друг с другом, — продолжил мой собеседник. — Это едва ли назовешь обществом в точном смысле слова, но полезно бывает знать, если вдруг попадется какой-нибудь извращенец или переодетый легавый. Ну и все такое прочее.
— Вы жили вместе с Аланом, когда убили Фрэнка?
— Нет, тогда еще нет. Но мы уже часто встречались, и Алан поговаривал о том, чтобы съехаться. Когда это произошло, нас не было в Англии. Новость мы услышали по радио. — Он задумался. — Признаюсь по совести, я был в шоке. Хочу сказать, если бы Фрэнка забили до смерти молотком в его лондонской квартире или где-нибудь в темных переулках в Сохо, тут удивляться нечему. Здесь у нас это привычное дело, особенно с учетом его пристрастий. Но в престижном отеле, в сельской глуши…
— Алан переживал?
Джеймс затруднился с ответом.
— Не то чтобы переживал. Нет. Скорее, был заинтригован. Он находился в книжном туре по Европе. Вы помните, наверное, что Конвей такие туры терпеть не мог. Интересная была в нем черта: он ненавидел людей, которые любили его книги. Мы посетили Францию, Голландию и Германию, а потом сняли на три недели в Тоскане виллу в горах. Дивное было местечко.
