– А отцу приходится нести свой тяжкий крест, – вздохнул Дуглас.
– Как и моему, – вставил лорд Ренфру.
– Да, Элджин, ты тоже неплохо выглядишь, – согласился лорд Гримсби. – Мисс Каррик, я счастлив познакомиться с вами, тем более что уже наслушался самых разных сплетен о вашем партнерстве с Джейсоном.
– Каких именно? – осведомилась леди Лидия, чей взгляд в эту минуту был острее зубов вампира.
Лорд Гримсби небрежно взмахнул рукой:
– О, ничего особенного, но одна история особенно поразила леди Гримсби. Вроде бы какой-то чужой слуга, навещавший родственника, увидел, как мисс Каррик отбросила ногой ведро и юбка распалась посредине, так что это вовсе не юбка. В жизни не слышал ничего подобного. Поэтому и сказал жене, что парень, должно быть, ошибся.
– Просто поразительно, что способен увидеть мужчина в ту минуту, когда леди пинает ведро, – хмыкнул Джейсон. – Просто все юбки мисс Каррик расходятся посредине. Нечто вроде очень широких брюк. Лично я представить такое не в состоянии. А вы, Анджела?
– Нет, мальчик мой.
– Смех, – неожиданно оживился лорд Ренфру. – Я слышал чересчур громкий смех, доносившийся не из конюшни, а из дома.
– Анджела говорила, что Петри очень много смеется, – пояснила леди Лидия. – Петри – это наш дворецкий. Горничная Холли всегда подшучивает над ним.
Джейсон подумал, что бабка – настоящий дипломат.
– Петри смеется над шутками женщины? – поразилась Корри, склонив голову набок. – Совсем не похоже на Петри, которого я знаю. Петри – женоненавистник. Леди Лидия, почему вы так выразительно закатываете глаза? Да Петри даже заявлял, что я вовсе не спасла Джеймса и, как женщина, всего лишь способна прятаться за стогами сена. Он утверждал, что именно Джеймс спас всех благодаря необычайной храбрости и просто не помнит тех чудес, которые совершил в тот день.
– Все это не имеет ни малейшего смысла, – уверенно заявил лорд Ренфру. – Разумеется, вы не могли никого спасти: подобные вещи не подобают леди и кажутся мне признаком крайне дурного вкуса. Кстати, этот парень, Петри, действительно подавал мне чай, но при этом лицо его было чернее сажи, и он украл мои шляпу и трость.
– Но это невозможно! – возразил Джейсон. – Правда, Петри говорил, что не любит новый фасон мужских шляп, зато трость была неплоха, если не считать уродливого набалдашника в виде головы орла.
– Мой отец сам ее выбирал!
– Возможно, Петри успел продать трость и шляпу, – предположила Алекс.
– Холлис всегда утверждал, что у Петри прекрасный глаз на хорошее качество и дорогие товары, так что, будь он преступником, нас ждали бы крупные неприятности.
Лорд Ренфру рассерженно швырнул салфетку на тарелку.
– Вы все шутите! Мне это не нравится. Милорд, я хотел нанести визит мисс Каррик, но все эти люди мне мешают.
Лорд Гримсби отечески похлопал его по руке:
– Просто улыбайся, кивай, и все обойдется.
– Я также видел своего бывшего главного конюха Куинси, – пожаловался лорд Ренфру. – Не понимаю, каким образом он оказался у вас. Совершенно безмозглый парень…
– Возможно, для того, чтобы слуги были вам верны, им следует платить, лорд Ренфру, – съязвила Холли.
Бедняге Ренфру показалось, что каждое ее слово так и брызжет сарказмом.
– Я считаю, что это наилучшее решение любой проблемы со слугами.
– Но как Куинси попал к вам?
– Я уведомила Уилликома, лондонского дворецкого Шербруков, что нам нужен помощник главного конюха, и назавтра Куинси уже стучался к нам, улыбаясь до ушей. Он прекрасный конюх.
– О да, но преданностью не отличается…
– Человека, который не платит слугам, следует депортировать во Францию, – изрек граф.
– В таком случае следует депортировать ее, – прошипел Ренфру, кивнув в сторону Холли. – Это она виновата в том, что бедняге Куинси не заплатили! Его жалованье могло стать ее свадебным подарком.
Холли уже приподнялась, чтобы наброситься на негодяя и пронзить вилкой, но Дуглас легонько положил руку на ее рукав.
– Думаю, пора рассказать присутствующим о моих внуках. Их зовут Дуглас и Эверетт. Вам стоило бы увидеть, как Джейсон вальсирует с ними…
– О, понимаю, – улыбнулся лорд Ренфру. – Прекрасно, милорд! Вы хотите показать Холли, какое это счастье – иметь детей в доме. Послушайте, Холли, я буду идеальным отцом. Только представьте восхитительную домашнюю сценку: орава детей, вальсирующая с гордым папашей. Ах, просто сердце радуется!
Над столом сгустилась туча возмущенного молчания.
– Скажите, Дуглас, – поспешно спросил лорд Гримсби, – сколько, по-вашему, еще протянет король Вильгельм?
– Меня больше занимает, кто будет его преемником. О, кто это подошел к столу? Еще один ваш друг, Джейсон?
Джейсон вскинул глаза на достойного джентльмена, который поклонился, схватил руку Холли, поцеловал ее пальцы и, улыбаясь, как бандит с большой дороги, облизал губы.
– Хлеб с оливками. Неплохо, верно?
Холли подняла другую руку, поднесла ко рту и последовала примеру незнакомца.
– Совсем неплохо, – признала она, тоже лизнув кончик пальца.
– Позвольте представиться: Грандисон.
– Чарлз, какого дьявола вы делаете здесь, в глуши Суссекса?! – удивился Джеймс. – В последний раз я слышал, что вы отплыли от побережья Португалии.
– Не Португалии. Ах, Джеймс, какое зрелище вы представляете! Почему вы не толстеете, не теряете зубов и волос? А Джейсон? Сколько лет, сколько зим!
Близнецы поднялись и пожали руку джентльмена.
– Выглядите спокойным и довольным, – констатировал Грандисон, всматриваясь в Джейсона.
Тот рассмеялся:
– Я буду спокойным и довольным, когда Ловкач оставит вашего Ганимеда потеть и фыркать в пыли.
– Мечты, мечты… Элджин сообщил, что вы и мисс Каррик владеете Лайонз-Гейт. Вместе. Интересно бы послушать, как все это произошло.
– Достаточно простая история, сэр, – улыбнулась Холли. – Мы оба хотели получить это поместье.
– Этого не следовало допускать, – возмутился лорд Ренфру. – Вместо того, чтобы чистить конюшни, Холли должна была стать моей женой и сейчас сидеть в лондонском доме, планируя очередной званый вечер.
– Что же, вполне возможно… Будь вы другим человеком, – отрезала Холли.
Чарлз Грандисон рассмеялся:
– Вы очень остроумны, мисс Каррик. – И, повернувшись к графу Нортклиффу, поклонился: – Милорд, простите, что помешал. Я – Чарлз Грандисон. Мой отец неизменно вами восхищался.
– Помню вашего отца и его проделки, – кивнул Дуглас.
