– У него не простой период. Но он справится, я уверен.
Катя ухмыляется.
– Разошлись с Аллой?
– Это не мое дело. Не знаю. Я бы, если честно, не хотел обсуждать чужие проблемы.
– Чужие проблемы? – Она акцентирует на слове «чужие».
– Да.
– Все с вами понятно. Чужие, значит…
Катя шепелявит, двигает языком, пытается отклеить от дальнего зуба прилипший кусочек конфеты.
– Тайны-тайны. Эх, Глеб. Сейчас у тебя много тайн от меня. – Она умолкает на секунду. – Как, впрочем, и раньше.
Глеб хотел было что-то возразить, но Катя продолжила:
– Таинственный. Что ж, ладно. Я слушаю. Раз уж ты решился и пришел, значит, дело на самом деле серьезное.
– Мне нужна информация…
– Ну, это я уже поняла. А ты, наверное, понимаешь, что помимо твоих собственных существуют еще врачебные тайны. Так что ты должен знать, что здесь вряд ли смогут тебе чем-то помочь.
– Понимаешь, если бы не крайняя необходимость…
Она садится и отодвигает конфеты.
– Понимаю, если бы не безвыходная ситуация, ты бы ни за что не пришел ко мне. – Она быстро поправляется. – Не пришел бы сюда.
Глеб мнет в руках обертку.
Он знает все способы, как разговорить Катю, но ни один из них ему не нравится.
– Так, ладно.
Глеб не отрывает взгляд от обертки.
– Говори.
– Что ладно? Что говорить?
Катя делает вид, что не понимает.
– О чем ты?
– Что хочешь взамен? Спрашивай. Может, хочешь извинений? Мне правда нужна помощь с той девочкой.
Катя крутит пальцем у виска.
– Ты совсем? Может, тебе правда показаться одному из наших врачей?
– Ну хватит! Давай напрямую! – Глеб повышает голос. – Ты же знаешь меня, а я прекрасно знаю тебя. Скажи сразу… Ты поможешь?
– Да как? Я же говорю, врачебная тайна! – Катя тоже переходит на крик. – Это не мои выдумки. И чего ты разорался?
– Понятно.
Глеб резко встает, возвращает развернутую конфету на стол.
– До свидания.
Он говорит и собирается уходить.
Он это делает специально. Он знает, как нужно себя вести и что говорить, чтобы повлиять на Катю.
– Зря вообще я сюда пришел, – говорит он обиженно. – Всего вам хорошего, Екатерина. Извините, что отвлек от работы.
Глеб направляется к выходу. Идет с виду решительно, а сам ждет, что Катя его остановит.
Дверь.
Рука уже тянется открыть.
Девушка молчит. Неужели ошибся? Не угадал? Глеб был уверен, что Катя не даст уйти. Этот блеф всегда срабатывал. Все время. Неужели на этот раз он ошибся?
Ботинок перешагивает порог кабинета.
Пока не поздно, может, остановиться? Вернуться и еще раз попытаться ее разговорить.
Нет.
Лучше уйти. И дело здесь не в гордости, с этим чувством полицейский давно распрощался. Проблема в том, что даже если он развернется, ничего не изменится. Время прошло. Катя изменилась. Несмотря на то что выглядит она по-прежнему и любит все те же конфеты, под старой оберткой скрывается новая женщина.
Что ж. Выходит, на самом деле зря приехал.
Глеб закрывает за собой дверь.
– Куда собрался?
Катя останавливает, тянет на себя дверь и слегка отталкивает Глеба в сторону.
– Так просто? Развернешься и уйдешь? Опять?
Катя разворачивает, ведет и усаживает полицейского на место.
– Сидеть!
Она хихикает и садится за стол.
– Ты говоришь, что хочешь передо мной извиниться?
Глеб не отвечает. Он доволен. Но все еще продолжает притворяться огорченным.
– Что молчишь? Валяй. Извиняйся. Думаю, это будет уместно. Извиняйся, а я послушаю.
Глеб не отвечает. Он торжествует. Он сидит с каменным лицом, а в душе улыбается.
План сработал.
Теперь Катя точно поможет.
Стоило дать ей понять, что разговор окончен, как она тут же переключилась из режима нападения в режим любопытства.
– Да, Кать. Хочу, – начинает он со всей серьезностью. – Извини меня.
Глеб никогда не отличался красноречием. Для него проще сделать, чем сказать. Но он планировал извиниться. Готовил подобную речь на один из таких случаев. Готовил. Представлял. Учил и репетировал. Но в нужный момент слова смешались.
Слова упорно сопротивляются выстраиваться в предложения, и изо рта вырывается поток бессвязных банальностей.
– Ты замечательная девушка. Извини. Еще извини за то, что обидел, и за то, что потом не позвонил…
– И что не писал.
Катя подсказывает, помогает ему подобрать слова и двигает руками, мол, продолжай, у тебя получается.
– И что не писал, – повторяет Глеб.
– Что четыре года морочил мне голову.
– Что морочил и что потом делал вид, что мы не знакомы. Извини. Мне стыдно.
Он умолкает. Думает. И добавляет:
– Искренне прошу, извини.
Катя смотрит в окно. Затем на потолок, на Глеба. Смотрит ему в глаза и мотает головой.
– Нет. Не то. Недостаточно.
Она стучит ногтем по столу.
– Мне твоих извинений мало.
– Что тогда?
– Откуда я знаю.
– Заплатить?
Глеб знает, что деньгами Катю не купить. Подарками или букетами ее тоже не возьмешь. Спрашивает только для того, чтобы показать раздражение.
– Да. А вот заплати.
Глеб не ожидал такого ответа. Он думал, что услышит в ответ фразу и разряда «Ты идиот?» или что-нибудь подобное… И если Катя хотела удивить, у нее получилось.
Удивила, но Глеб решает скрыть растерянность и серьезным тоном дельца продолжает:
– Хорошо. Сколько?
Катя качает головой.
– Нет такой суммы, которая могла бы тебе помочь.
– Тогда как?
Сейчас Катя выдвинет свои условия.
Глеб об этом знает. Причем он знает и то, что он с куда большим удовольствием заплатил бы ей миллион миллиардов, лишь бы не выполнять требования мстительной женщины.
– Тебе, говоришь, правда нужна помощь?
Она хитро улыбается.
– Правда.
– Тогда мне взамен от тебя тоже нужна «правда».
