Лилия никогда не любила полицейских, не испытывала девичьей страсти к мужчинам в форме, но и особого страха перед ними не чувствовала. Чего бояться? Она же ничего не нарушила. Просто идет. Всего лишь на прогулке с младшей сестрой.
Мужчина догоняет.
Дальше делать вид, что Лилия не понимает, что полицейский к ней обращается, бессмысленно.
– Девушка.
Не скрывая раздражения Лилия останавливается, оборачивается и смотрит на мужчину.
– Здравствуйте. Я думал, уже не догоню вас, – улыбается полицейский и заглядывает в испуганное лицо младшей.
– Здравствуйте. Что-то, ым, случилось?
– Ничего. Мне показалось… Хотел убедиться, что у вас все хорошо?
Он рассматривает подозрительную девушку, оценивает ее, задает вопросы и следит за реакцией.
– Я вас спрашивал. А вы, это, – он кивает подбородком в направлении, куда шла Лилия. – Не слышите, что ли?
– Слышала.
– Тогда почему не остановились?
– Просто, ым, решила, что это не ко мне.
Полицейский понимающе кивает, мол, да-да, все ясно, а сам продолжает гнуть свою линию.
– Могу я попросить вас показать документы?
Лилия старается скрыть волнение, но глаза предательски мечутся из стороны в сторону, кровь отливает от лица.
– Ым, да. Нет. Ым, все у нас хорошо. Я же, ым, не должна с собой паспорт носить?
– А могу я поинтересоваться, куда вы направляетесь?
– Мы готовим сюрприз, – подключается к разговору Майя. – Чтобы маму удивить, и чтобы папа не ругался.
– Ым, нет-нет, просто на прогулку, ым, вышли.
Полицейский молча продолжает осматривать девочек. Его опытный прищур сканирует их сверху вниз и снизу вверх. Растрепанные волосы, из сумки торчит край кофты, поверх ночнушки натянуты джинсы, в качестве обуви домашние тапочки. Несвязный ответ и заплаканные лица.
– Рассказывай. Что случилось? – Его голос меняется, из официально-веселого становится мягким и свойским.
Полицейский соединил все факты воедино и о чем-то догадался. Он не притворяется, теперь он искренне хочет помочь.
– Не бойся. – Он приближается. – Говори, что стряслось. Я помогу.
Он подходит все ближе и ближе, нависает своей высокой дружелюбной громадиной.
Лилия чувствует запах спиртного.
Близко.
Слишком близко.
От него пахнет точь-в-точь как от отца. Ей еле удается сдержать рвотный позыв. Застенчивая виолончель оживает в голове и начинает играть свою едва уловимую мелодию.
Попались.
Не успели удрать, как их вот-вот доставят обратно. Прямиком в ад.
Лилия смотрит на полицейского. Его глаза смотрят в ответ сквозь дурацкие, старомодные, заляпанные чем-то очки. Он улыбается глупой улыбкой, как мультяшная рожица морского конька с картинки в спальне Майи. Он пытается их развеселить, а у Лилии на этот раз нет под рукой тяжелой вазы.
– Вов, не трогай девушку.
К ним торопится второй полицейский. Он выходит из магазина с двумя пакетами в руках и, спотыкаясь, практически бежит к своему другу.
Спешит.
Волнуется.
И не напрасно.
Одна мысль о том, что Брянцев узнает, в каком виде его подчиненные разгуливают по улице, заставляет его нервно моргать. Пьяные патрульные в служебное время да еще по форме.
В органах им не задержаться.
– Вов… кхм. Владимир. – Полицейский заикается от волнения.
Он перехватывает пакет, освобождает одну руку, чтобы отодвинуть друга в сторону.
Глеб знает, стоит девушке написать жалобу – полетят их погоны вместе с головами.
– Все в порядке, дамочка. Извините за беспокойство, – говорит он максимально вежливо. – Хорошего вам дня.
Владимир молчит.
Он смотрит на Лилию, ждет, что она скажет. Ждет, что девушка одумается и все-таки попросит помощи.
– Владимир, пройдемте. – Глеб подмигивает девушке и отводит друга.
Голова Лилии кружится. Сейчас от волнения она потеряет сознание и упадет на асфальт вместе с сестрой на руках. Виолончель пищит. Майя кряхтит от чрезмерно крепких объятий. Коленки дрожат, а мозг хладнокровно продумывает варианты побега.
Лилия сосредотачивается, справляется с паникой, и ее губы спрашивают спокойным тоном, без намека на волнение:
– Я могу идти? Нас не задерживают?
Полицейский что-то говорит другу и кивает Лилии, мол, да-да все нормально, можете уходить.
Лилия спокойно разворачивается.
Прочь.
Она старается не выдать волнение, идет в меру быстрым шагом. Украдкой косится в отражение витрины. Полицейские, кажется, не преследуют, но сердце все равно колотится.
– Майка, малышка, запомни. Если кто-то из взрослых нас о чем-то спрашивает, не отвечай.
– Почему?
– Просто молчи. Поняла?
Девочка виновато кивает и сильнее прижимается к шее сестры.
Лилия сворачивает во двор. Музыка в голове стихает.
– Я сама буду отвечать.
Руки и спина устали. Девушка спускает малышку на землю.
– Ты, ым, такая тяжелая уже. – Девушка говорит шутливым тоном. – Вымахала. Мне тебя уже не так просто таскать на себе.
– А ты тренируйся, – советует Майя.
Лилия смеется. От нервов. От облегчения.
Им удалось удрать.
Малышка тоже смеется. Раздувает щеки, показывает, какая она теперь тяжелая, и хохочет от того, что ее сестре весело.
– Лилочка. – Малышка виновато опускает глаза. – Лилочка, кажется, я очень кушать хочу.
Еще бы.
Уже почти обед, а они еще даже не позавтракали.
– Очень, ым, кушать, – повторяет Лилия за сестрой и показывает колечко из пальцев. – О’кей.
Как же Лилия боялась услышать эти слова, и как же глупо было удирать из дома без денег. Нужно было пробраться в родительскую спальню. Нужно было стащить отцовскую заначку. Нужно было хотя бы фруктов прихватить. Нужно, нужно, нужно. В тот момент было не до здравых рассуждений.
Она усаживает сестру на скамейку, рядом ставит сумку.
– Так. Посиди. Ым, я скоро.
– Что? – протягивает малышка. – Нет! Лилочка, я не хочу одна. Нет-нет. Я с тобой.
– Я, ым, еду принесу. А ты посиди, отдохни.
– Но я тоже хочу в магазин. Зачем мне здесь ждать?
Лилия не может сказать ребенку, что у них нет денег. Что этот поход за покупками не обычный. И что она ни за что не допустит, чтобы Майя была соучастницей преступления.
