Он и сам знал это.
Знал, но все равно упорно шел вперед, скользя по номерам камер ничего не выражающим взглядом. Одиннадцатая… тринадцатая… пятнадцатая… семнадцатая…
Девятнадцатая.
Клетка, где находилась Ксения, была пуста.
Рик беспомощно смотрел на застывшие лужицы крови, которые покрывали пол. Дверь в камеру была приоткрыта, и он, решившись, шагнул внутрь.
Присев на корточки, Рик осторожно коснулся пальцами темно-багровых пятен. От них тянуло холодом. Взор мужчины скользнул влево, задержавшись на крошечном предмете в одной из лужиц крови. Рик наклонился ближе, с трудом веря собственным глазам.
Неужели…
Это был крестик. Тот самый крестик, который принесла с собой Ксения.
Выковыряв его ногтем из корки запекшейся крови, Рик сжал крест в кулаке, согревая его своим теплом.
– Дядя, ты опять здесь? – раздался за спиной язвительный голос, и он вздрогнул от неожиданности. Обернувшись, он увидел перед собой Снафа. Жирный «поросенок» держался за прутья решетки, с любопытством глядя на уже бывшего помощника шеф-повара.
– Тебе нечем заняться? – спросил с неприязнью Рик.
– Мне-то есть. А ты тут, смотрю, на постоянное местожительство прописался, – ухмыльнулся Снаф. – Ждешь свою кису? Нету ее. Сгорела она. На кресте сгорела, как Христос. Понятно?
Рик выпрямился, продолжая сжимать крестик в кулаке.
– Что, не ожидал? – не унимался «поросенок». – Мои товарищи по цеху все мне рассказали – они подслушивали, что там происходило. Эта идиотка, кстати, все какого-то Николая звала.
В горле Рика застрял ком. Как во сне, он нетвердой походкой вышел из камеры. Снаф, не переставая ухмыляться, наблюдал за мужчиной.
– Говорят, пожар был такой силы, что сработала сигнализация, – добавил он. – Горящий крест упал на гостей и здорово их покалечил. По некоторым сведениям, эта парочка пыталась трахаться, когда твоя киса медленно поджаривалась. В итоге жених с невестой все в ожогах и переломаны, наверняка калеками останутся. Коху вытаскивал из огня этих балбесов и тоже пострадал – его увезла «Скорая». Такие вот дела.
С трудом передвигая ноги, Рик направился к выходу.
– Эй, дядя! – крикнул ему вслед «поросенок». – Если я еще раз тебя тут увижу, то пожалуюсь кому следует! Вали на свою кухню, здесь тебе не место!
Рик даже не обернулся.
Но этот урод в свинячьей маске прав. Ему здесь действительно не место.
Переодевшись, он быстро расплел бороду и закрыл шкафчик, оставив ключ торчать в замке. Надвинув шарф на лицо, Рик зашагал к лифту. Спустя несколько минут он был наверху у будки, оббитой стальными листами.
– Пропуск, – бесцветным голосом произнесли из динамиков, и Рик послушно сунул в лоток пластиковую карточку.
– Всего хорошего. С Новым годом, – пожелали ему на прощание все тем же невыразительным голосом.
Щелкнул замок, и железная дверь приоткрылась, впуская внутрь морозный воздух.
Николай поспешил наружу.
Его работа в «Эдеме» была закончена.
Санкт-Петербург, 2024 год,
31 декабря, 20.37
За несколько часов до Нового года в Северной столице вновь заморосил дождь. В огромных лужах сверкали блики празднично украшенных витрин и неоновых вывесок магазинов.
Николаю пришлось оставить автомобиль на платной стоянке – въезд во двор был перегорожен шлагбаумом, а парковаться где-то рядом грозно запрещали соответствующие знаки.
Подойдя к двери, иерей мысленно освежил в памяти адрес, который так настойчиво просила его запомнить Ксения.
«Улица Уральская, дом 32, квартира 115».
Домофон на вызов не реагировал, и ему пришлось ждать, пока кто-либо не войдет или выйдет из подъезда. Удобный момент представился минуты через две, когда наружу прошествовала немолодая женщина с собакой.
Поднявшись на лифте на пятый этаж, Николай шагнул к 115-й квартире.
«Ксюша… Еще несколько дней она жила здесь, ни о чем не подозревая», – с грустью подумал он и нажал на звонок.
Он услышал приближающиеся шаги, затем кто-то прильнул к смотровому глазку:
– Вы к кому?
Иерей на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.
– Гм… Добрый вечер, я хотел бы увидеть Светлану, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и дружелюбно.
Громко щелкнул замок, и дверь распахнулась. Перед Николаем стоял высокий мужчина лет пятидесяти с волевым решительным лицом. На нем были спортивный костюм и домашние тапки.
– Светлана тут не живет, – отрывисто сказал он. – Она съехала еще вчера.
– Съехала, – зачем-то повторил Николай, чувствуя, как его охватывает странное опустошение. – А она случайно не оставила номер своего мобильного?
С плохо скрытым нетерпением мужчина покачал головой. Было видно, что разговор с незнакомцем в лице Николая был ему в тягость. Он уже хотел закрыть дверь, но иерей торопливо заговорил:
– Подождите, пожалуйста. Может, вы хотя бы знаете, где ее найти?
Мужчина вздохнул.
– Она не в себе. Приходила сегодня утром, – произнес он. – Истерику закатила, пришлось даже полицию вызвать. Вы ее родственник?
Николай кивнул.
– Дальний, – добавил он, про себя понимая, что едва ли это имеет какое-то значение для новых хозяев квартиры.
– Все в соответствии с законом, – сказал мужчина. – Эта дама знала, что квартиру придется освободить до Нового года. Но она, похоже, не до конца это осознавала.
– Да, все понятно, – пробормотал Николай. – Извините.
Из квартиры выглянула худощавая женщина.
– Ира, все нормально. Мы уже поговорили, – сказал «спортивный костюм».
– Передайте Светлане, если увидите ее, – произнесла она, протягивая Николаю измятое фото. – Жалко выбрасывать… завалилась за комод, когда ремонт начали.
Иерей молча взял фотографию, и дверь захлопнулась.
Зайдя в лифт, он вгляделся в пожелтевшую от времени карточку.
Николай сразу узнал изображенных на фото сестер, несмотря на то, что малышкам было не более двух-трех лет. Пухлые щечки, одинаковые оранжевые банты и голубые платьица. В руках сестер уютно устроились плюшевые зайцы, тоже одинаковые.
«Интересно, как девочки различали свои игрушки?» – почему-то подумал иерей.
Вот Ксюша. Милая кроха, неуверенно улыбаясь, смотрит в объектив своими серьезными глазенками.
А это Света. Улыбка натянутая, взгляд исподлобья, девочка словно всем своим видом демонстрировала недоверие к окружающему миру.
Николай вновь перевел взгляд на Ксюшу, и рука, держащая карточку, дрогнула. Вглядевшись повнимательнее, он глубоко вздохнул. На шее девочки виднелась темная ниточка, на которой висел крестик. Собственно, виднелся только его краешек.
