«Закрой дверь. У вас дверь с замком», – посоветовал ему чей-то незнакомый голос. Когда хриплый клекот был уже совсем рядом, Антону наконец-то удалось задвинуть щеколду.
«Этого ничего нет. Так не бывает!»
За спиной что-то колыхнулось, и он медленно развернулся.
Елка шевелилась, будто живая.
В дверь заскреблись.
– Открой, сынок, – прошелестело снаружи, но Антон не обратил на эти слова никакого внимания. Волоски на его затылке встали дыбом от всеобъемлющего ужаса. Словно загипнотизированный, он смотрел, как раздвигая ветки, из елки выбирается темно-зеленое существо. От него разило гнилью и тиной, сверкнули желтые глаза, наливаясь злобным весельем.
– Я прише-е-е-л, – растягивая слова, прошипела тварь. – За тобо-о-о-ой…
Сил кричать не было, Антон лишь чуть слышно всхлипывал, глядя, как Зеленый Упырь медленно приближался к нему, волоча свои зеленые, покрытые мхом ноги. Вскоре болотный смрад накрыл его с головой, и все погрузилось в промозглую тьму.
* * *
Рик открыл дверь разделочного цеха.
Зара даже не взглянула на него. Склонившись над очередным телом, она с помощью слесарного зубила и молотка раскалывала позвоночник, освобождая его от ребер. У секционного стола громоздились два здоровенных жбана, из которых высовывались окровавленные конечности. В глубоком тазу в луже густеющей крови лежали скальпированные головы. У другого стола трудилась помощница Зары, скрупулезно отделяя мясо от сухожилий и костей. Багровый туман из мельчайших частиц крови и внутренних испарений висел в воздухе тошнотворным облаком, постепенно заполняя все пространство бойни.
Донни стоял в углу. Покачиваясь как пьяный, он устало елозил заскорузлой от крови шваброй по кафелю, едва ли соображая, что никакого толку от этих манипуляций нет, и он только перемещает пузырящуюся багровую жижу с одного участка кафеля на другой.
Рик усмехнулся.
– Где ты нашел эту девчонку? – спросила Зара, втыкая зубило в бледные ягодицы трупа. Наклонившись над ведром с потрохами, она, зажав ноздрю, смачно высморкалась.
– Не я его привел, – отозвался Рик и махнул рукой стажеру. – Иди сюда.
Шаркая ногами, словно измученный старик, Донни проковылял к наставнику.
– Ну вот. Гляжу, начинаешь вникать в суть работы, да? – с серьезным выражением спросил Рик. – У тебя такой вид, словно тебя контузило при бомбежке. Все в норме?
– Пошел ты, – огрызнулся молодой человек.
Помощник шеф-повара улыбнулся.
– Идем со мной. Ты ведь хотел взглянуть на «солнышко». Самое время снять пробу.
Донни окинул его недоверчивым взглядом, не двинувшись с места.
Рик расценил это по-своему и вновь изобразил на лице широкую улыбку.
– Не бойся. Я ничего тебе не сделаю, пока ты сам меня не спровоцируешь. Так ты идешь?
Донни молча прислонил швабру к стенке и двинулся за наставником.
Спустя минуту они были на кухне. Повара искоса поглядывали на стажера, чья спецодежда была сплошь усеяна брызгами крови.
Рик остановился у стола с расположенным на нем огромным посеребренным подносом, накрытым крышкой.
– Среди клиентов «Эдема» это блюдо пользуется особой популярностью, – сообщил Рик. – Некоторые гурманы готовы выложить целое состояние за подобный ужин. Вуаля!
Он снял массивную крышку, и наружу мгновенно вырвался одуряющий аромат жареного мяса и тушеных овощей.
Донни поперхнулся и непроизвольно дернулся, будто наступив на доску с гвоздем.
– Это «солнышко»? – глупо спросил он, ошарашенно разглядывая содержимое ужина.
– Именно.
Стажер моргнул.
«Находка» для гурманов представляла собой детские ноги, аккуратно разложенные по кругу, словно лучи солнца. По-паучьи согнутые в коленях, они были обложены тушеными овощами и печеным картофелем, который был обильно посыпан жареным луком. Периметр подноса окаймлял ровный зеленый круг из перьев лука и укропа.
Взгляд Донни переместился на центр «солнышка». То, что он сначала принял за стопку блинов, оказалось совсем другим, и лицо парня посерело.
– Это… это, – пролепетал он, тыча пальцем в сердцевину экзотического блюда. Его желудок вновь заурчал, грозясь выплеснуть наружу остатки желчи.
– Это их лица, – спокойно пояснил Рик, с интересом наблюдая за реакцией стажера. – Вымочены и промаринованы. Чуток смазаны сливочным маслом, чтобы не слипались. Их можно есть, свернув в трубочку, как блинчики. Иногда для вкуса их сбрызгивают лимоном, как креветки. Кстати, к «солнышку» подается сметана и икра. Сегодня гости заказали черную. Хочешь снять пробу?
Рик щелкнул в воздухе пальцами, и к нему тут же шмыгнул один из поваров, услужливо держа перед собой противень, на котором в лужице масла лежала полуобглоданная нога.
– Ну? Чего застыл? – спросил Рик. – Мясо мягкое, хоть пальцами отщипывай. Как свежий хлеб. Ты же утверждал, что ешь все, кроме вареной капусты.
Донни замотал головой, отводя глаза от противня.
Не меняя выражения лица Рик махнул рукой, и повар, понятливо кивнув, исчез так же незаметно, как и появился.
Помощник шеф-повара с дребезжащим звоном накрыл поднос крышкой и повернулся к стажеру.
– Все еще мечтаешь спуститься вниз, мальчик? – прошептал он. – Вижу, что твой азарт немного поубавился. Я угадал?
– Извините… Мне нехорошо…
– Ну разумеется. Только имей в виду – грохнешься в обморок, считай, твоя работа в «Эдеме» закончена, – предупредил Рик. Выдержав паузу, он добавил:
– Надеюсь, ты уже понял, что это не твое. Ты выбрал себе не ту подработку. Мой тебе совет – иди домой и забудь о том, что ты сегодня видел. Довольствуйся снафф-видео и роликами с расчлененкой. На более серьезное ты не способен. А теперь вон с моих глаз.
Нетвердой походкой Донни покинул кухню.
– Рик?
Помощник шеф-повара оглянулся, увидев перед собой Сильвию.
– Вас там спрашивают из отдела доставки, – сообщила посудомойщица.
Рик молча кивнул.
В приемочном отсеке его ожидал Грэйд.
– Куришь? – спросил он у Рика, и тот отрицательно покачал головой.
– Спустимся в курилку, – предложил доставщик. – Придется тебе потерпеть. Там и поболтаем.
Пока они ехали в лифте, Грэйд не спеша вынул из пачки белый цилиндрик, осторожно разминая его пальцами.
Лишь оказавшись в сумрачном помещении курительной комнаты, он заговорил.
– Девятнадцатый номер сейчас в камере. Она жива. Правда, пока без сознания.
Рик сцепил перед собой пальцы в «замок». Все его нервы дрожали, как до предела натянутые струны.
