– Вот именно! Сначала ее операция по ликвидации крысиных царей, потом шпионская эпопея! – иронизирует кто-то еще.
Это замечание приводит всех представителей в еще большее неистовство. Со всех сторон несутся оскорбления.
От меня есть хоть какой-то толк: найдена идея для сплочения – всеобщая ненависть ко мне.
Но Натали не намерена отступать.
– Мы в таком ужасном положении, что ничего не потеряем, если ее выслушаем… А потом выберем себе нового президента, – заключает прагматичная Натали.
– Вот уж нет, она натворила столько глупостей, что никто больше не станет ее слушать! – заявляет Хиллари Клинтон, хватаясь за соломинку – шанс вернуть себе хотя бы немного авторитета, выступая против меня.
Но тут вмешивается генерал Грант:
– Предлагаю послушать, что скажет кошка. Идеи как таковые не страшны, страшны плохие идеи. Пусть выскажется, а мы решим, чего стоит ее предложение.
Такова жизнь: те, кого ты считала союзниками, отступаются от тебя, а те, кого принимала за недругов, оказывают тебе поддержку.
– А теперь молчание! – властно и зычно требует генерал.
Зал никак не угомонится, поэтому он вынимает пистолет и трижды стреляет в потолок.
Хороший способ добиться всеобщего внимания!
Я прикладываю лапу к уху, чтобы лучше выстроить мысли.
– Женщины и мужчины, кошки и коты! Мы должны вместе отразить новую угрозу, исходящую от взрывчатки. Я считаю, что это здание может с минуты на минуту полностью обрушиться. С применением атомной бомбы мы уже опоздали, а избрание нового президента любого пола вряд ли сделает опасность менее грозной.
В этот раз меня внимательно слушают.
– Так что ты предлагаешь, кошка? – спрашивает представитель племени панков, голова которого украшена гребнем, как у моего погибшего друга какаду Шампольона.
Кошка? Какое странное обращение! Он произнес это слово как оскорбление. Рот у них всех порвется, что ли, если они назовут меня «ваше величество»?
Но сейчас не время проявлять обидчивость из-за протокольных тонкостей.
– Я предлагаю прибегнуть к самому действенному оружию – тому самому, к которому у меня есть талант.
– Ты о чем?
– О коммуникации.
– Коммуникация между кем и кем? – нервничает Хиллари Клинтон.
– Между мной и Тамерланом.
Сначала все недоуменно молчат, потом в зале поднимается насмешливый гул.
Я невозмутимо продолжаю:
– В прошлом я с ним уже общалась. Это была прямая коммуникация благодаря Третьему Глазу, которым снабжены мы оба. Соединившись при помощи кабеля USB, мы вели прямой диалог – между моим и его мозгом.
– Что же вы намерены сказать этой крысе? – спрашивает лукавым тоном Хиллари Клинтон.
– Это будет импровизация, но я сделаю все, чтобы мы остались в живых, а это, кажется, уже немало. Если у кого-то из вас есть идея лучше этой, то я, разумеется, готова отказаться от своей.
Это и есть власть над миром: не жить в страхе, думать над практическими решениями, иметь смелость рисковать своей жизнью для разблокирования ситуаций, кажущихся всем неразрешимыми.
– Есть другие предложения? Напоминаю, пока мы здесь ведем дебаты, тысячи крыс набивают подвалы этой башни артиллерийским порохом.
– Как только ты попытаешься к нему приблизиться, они тебя убьют, – предупреждает Норовистый Конь.
– Здесь-то нам и пригодится Павел, наш разведчик. Он устроит нам с Тамерланом встречу.
– Что помешает ему убить тебя? – спрашивает Эсмеральда, вдруг озаботившаяся темой моего выживания.
– Ничего. Но если ничего не предпринять, то умрем мы все.
По-моему, генерал Грант опять хочет взять слово, поэтому я опережаю его и рублю сплеча:
– Нельзя дальше тянуть! Доверьтесь мне. Если я провалюсь, то уже не вернусь назад.
Залом владеет нерешительность. Я оглядываю всех по очереди, гляжу каждому в глаза: генералу Гранту, Хиллари Клинтон, Роману, Натали, Сильвену, Эдит, Джессике, Норовистому Коню, Эсмеральде, Анжело.
– Должна сообщить, что я попросила Хиллари Клинтон о льготе: чтобы мне предоставили место представителя сто третьего, кошачьего сообщества. Она дала мне обещание, но, как многие политики, она склонна уступать, когда это ей на руку, а после избрания забывать о своих обязательствах. Поэтому я призываю в свидетели вас: если вы проголосуете за то, чтобы я провела переговоры от вашего имени, то я приобрету официальный статус представителя в кошачье-человечьем сообществе башни Свободы.
Шум в зале. Я слышу шутки, насмешки, даже оскорбления.
Хиллари улыбается, понимая, что циники по большей части на ее стороне. Я обвожу взглядом всех представителей сообществ одного за другим.
Они тоже считают, что, даже если я спасу им жизнь, я не заслужу того же статуса, которым обладают они. Вот кретины! Они ставят свою видовую гордость выше инстинкта выживания.
Микрофон хватает Натали.
– Вы что, слабоумные? Выбора не осталось: либо Бастет, либо ничего!
Я тоже так думаю…
– Я вот беременна и хочу, чтобы мой ребенок родился в мире, не обреченном на гибель. Это значит, что я хочу пережить эту опасную ночь. Ирония в том, что мы позволяем себе бессмысленные политические дебаты, подвергая опасности не только наши собственные жизни, но и будущее всего человечества. Надо действовать без промедления. Либо сейчас, либо никогда!
Длительное молчание.
– Бастет хватило любезности предложить вам одобрить голосованием ее крайне рискованную, признаем это, миссию. А что вы? Вам хватает совести привередничать? За кого вы себя принимаете? Кто-нибудь из вас сунулся бы в крысиное логово, чтобы навязать переговоры их главарю? Пусть любой, не приемлющий ее в роли переговорщика, проведет переговоры вместо нее!
Все опускают глаза.
– Ну, кто отправится на остров Либерти для переговоров с Тамерланом? Кто?
Никто не шелохнется.
– Тем лучше. В таком случае будем считать, что голосование о зависимости между специальным заданием Бастет и получением ею официального статуса представителя сообщества кошек, насчитывающего у нас в башне целых восемь тысяч особей и превышающего, следовательно, численностью любое другое из других ста двух сообществ, превращается в формальность. Проведем его незамедлительно.
Обожаю эту женщину! Будь я человеком, предпочла бы быть ею, то есть такой, какой она стала от общения со мной. Вот это прогресс, вот это отвага, вот это решительность!
Эсмеральда подмигивает мне на человечий манер и мяукает на ухо:
– Это же надо, здорово ты приручила свою служанку!
