— Настолько, что сразу прибежал ко мне. Но — черт бы вас побрал! — мы ничего не могли понять: друзья вы теперь наши или враги, сбежали вы от бедуинов или прислали они вас шпионить за нами.
Полковник вновь взял небольшую паузу, давая возможность Василию закончить ужин, да и самому сделать пару затяжек.
— Как же вы поняли, что мы не враги?
— Очень просто. Григорьев рассказал. Не сразу, разумеется. В чувства он пришел только к утру. А внятно объяснить, что происходит смог к обеду.
Василий отодвинул пустую плошку из-под похлебки в сторону и пододвинул к себе бокал разведенного вина.
— Получается, Тараса укусила вовсе не гадюка?
— Гадюка.
— Вы дали ему противоядие? — ничем другим Василий не мог объяснить того, что оба его друга живы и относительно здоровы, насколько можно было судить по внешнему виду Беллами.
— А про то вам лучше спросить вашего друга — доктора Кло. Уж не знаю как, но в пустыне у ложных бедуинов ему удалось достать то, что тщательно берегут от посторонних бедуины истинные. Некое снадобье, которое помогает организму справиться с ядом змеи. Это не противоядие, но тоже весьма действенное средство, как можно понять.
Кузнец согласно кивнул.
— Но вернемся к вашим приключениям. После того, как Тарас Григорьев смог рассказать, что к чему, мы сразу же выступили отрядом к указанному подземному логову. Большая часть бандитов уже пришла в себя. Однако благодаря вашей предусмотрительности, оружия у них не было, так что мы легко разбили отряд. А спустя пару дней разгромили и бандитскую заставу.
И снова пауза прервала рассказ. Василий залпом осушил бокал вина. Через пару секунд по телу разлилась приятная слабость, а мысли стали не такими четкими и тревожащими.
— Едва увидев вас, доктор Кло раскрыл мне глаза на лекаря-мошенника. Насколько я понял, часть вашей одежды застряла в ране, началось сильное воспаление. Доктор Кло сделал операцию и не отходил от вас на протяжении двух недель. Днем и ночью менял вам повязки, вливал какие-то лекарства. Не понимаю, как он выдержал, ведь поспать впервые более-менее длительное время ему удалось лишь после того, как вы пришли в себя.
Услышав последнее, Василий порадовался тому, что не разбудил друга, когда проснулся и вышел из комнаты.
— Рука почти не болит, — заметил кузнец и для убедительности пошевелил ей.
— Доктор Кло напоил вас обезболивающим. Так что не сильно радуйтесь пока своему хорошему самочувствию.
— Не слишком приятно это слышать. Я понадеялся, что боль отступила совсем.
Полковник Ожешко отложил сигару и достал из тумбы возле кровати бутылку крепкого вина.
— Вот это вернет вам хорошее расположение духа.
Василий взглянул на бутылку, потом перевел взгляд на начальника заставы. Пить с ним совсем не хотелось.
— Вы уж простите меня, но я бы предпочел сейчас поговорить с Тарасом.
— Понимаю, понимаю, — закивал полковник Ожешко. — Нужно обсудить отъезд, — заметив удивленный взгляд Василия, полковник добавил: — Да, да, Григорьев уже испросил у меня разрешения покинуть заставу. Я не против.
Пожав крепкую руку офицера, кузнец вышел из его комнаты, оставив полковника наедине с его сигарой и той самой бутылкой. По виду офицера было нетрудно догадаться, что он отлично выпьет в одиночку.
Тараса Григорьева Василий нашел на стене заставы. Молодой человек стоял, облокотившись на перила, закрыв глаза и подставив свежему ветру уставшее лицо.
— Прощаетесь с пустыней?
Григорьев вздрогнул, резко обернулся и тут же с улыбкой на лице заключил друга в объятья, в меру крепкие, чтобы ненароком не травмировать плечо Василия.
— Рад видеть, что вам лучше!
— Рад видеть, что и вы в добром здравии.
— Вашими стараниями… Всей моей жизнью я теперь обязан вам.
— Что ж, будем считать, что свой долг вы уже вернули. Если бы не ваша стычка с доктором Мэтьюсом, мне выпала бы незавидная участь погибнуть от пули своих же солдат.
— Никогда не думал, что те пара ударов выйдут настолько удачными, — улыбнулся Григорьев.
Вновь обнявшись, друзья спустились во двор заставы, где без труда нашли тех, кто согласился угостить их парой стаканчиков вина.
— За нашу жизнь? — предложил Василий тост.
Тарас покачал головой.
— За нашу свободу, — предложил он.
Глава 32 (Василий)
Полковник Ожешко не препятствовал скорейшему отъезду Василия и Тараса. И почти не задерживал отъезд доктора Кло. Хотя по лицу военного было видно, что расставаться с единственным в округе стоящим лекарем ему совсем не хотелось. Даже руку на прощание доктору Кло начальник Южной заставы пожимал куда дольше, чем следовало.
— Быть может, вы все же передумаете?
Бледные губы Беллами тронула едва заметная улыбка:
— К несчастью, на мою долю выпало приключений больше, чем я мог желать. Так что теперь я не хочу ничего другого, как только очутиться в кресле перед камином в уютной гостиной где-нибудь по ту сторону моря.
— Понимаю, понимаю, — вздохнул полковник.
Взглянув на восток, начальник заставы вновь вздохнул: занималась заря и было непростительно задерживать друзей дольше. Приказав открыть ворота, полковник Ожешко отошел в сторону, чтобы застоявшиеся лошади не задели его, резво срываясь с места.
К вечеру следующего дня Тарас и Василий без проблем добрались до конечной точки своего путешествия. Доктор Кло обратно с ними не поехал, распрощавшись на половине пути.
— На корабль и домой? — спросил Василий в последний вечер, когда они втроем ужинали в грязном трактире на окраине города: сил добраться до лучшего места у Беллами к концу дня не осталось.
— Да, мой друг, — отозвался доктор. — Чего и вам искренне желаю.
— Свидимся ли мы еще когда-нибудь?
— На все воля Бога, надо полагать. Но мне бы не хотелось этого.
— Почему? — удивился Тарас.
Беллами, закончивший есть, взял в руки кружку с теплым вином, откинулся на спинку стула и с заметной грустью в голосе пояснил:
— Не хочу знать, что ваша жизнь сложилась иначе, чем вы мечтаете. Уж лучше пребывать в приятном неведении относительно судьбы друзей, чем знать наверняка, что они страдают.
Доктор Кло залпом осушил кружку, стукнул ей о столешницу, привлекая невольное внимание окружающих и добавил чуть дрогнувшим от волнения голосом:
— А друзья не заслуживают страданий. Счастье — вот единственное, что они заслуживают. Настрадались уже…
С этой мыслью Тарас и Василий въехали в портовый город, ничуть не изменившийся не только с момента отъезда Василия Лаврентьевича, но даже с отбытия на Южную заставу офицера Григорьева.
