— Вот как? Зачем же вы потащились в это богом забытое место? Уж не смерть ли свою встретить хотели? — усмехнулся Тарас.
— Нет. Не смерть мы искали. Нам… вернее, мне было необходимо найти вас.
Василий подполз к офицеру, шурша песком и позвякивая звеньями цепи. Вытянул вперед правую руку и закончил свой рассказ:
— Позвольте представиться, Василий Лаврентьевич, как зовут меня в здешних краях.
— Лаврентьевич… — словно эхо повторил Григорьев.
— Да. Тот самый, кто женился на вашей Тамаре Ивановне и как свою воспитывал вашу дочь Ию.
Тарас не спешил протягивать руку в ответ, но и с кулаками на Василия не набросился. Последнее молодой человек посчитал добрым знаком. Он решил не торопить собеседника, давая тому возможность все понять.
Григорьев молчал долго.
— И все же, как ни стараюсь, я не могу найти объяснения, зачем вы проделали такой путь ради встречи со мной? — наконец проговорил офицер.
— Чтобы вернуть вам то, что ваше по праву. И чтобы вернуть себе свою жизнь…
Глава 24 (Анна)
Лето в этом году выдалось мягким. Теплым, но не жарким. Временами дождливым, но чрезмерная влага ни разу не утомляла графиню. Напротив, после каждого дождя воздух наполнялся свежестью, дышать становилось легче, а дорожки в парке и садах поместья не успевали размокнуть настолько, чтобы прогулка могла начать представлять для Анны опасность.
К концу августа заканчивался и восьмой месяц ее беременности. Во всяком случае, так говорил доктор. Сама Анна не вела учет дням, а о дате предполагаемого зачатия старалась и вовсе не думать. Слишком сильно волновали ее воспоминания о первой брачной ночи. И слишком тоскливо становилось на душе, когда вспоминала она свой ночной побег и взгляд с портрета на стене в той темной холодной комнате.
На портрете был изображен старший сын Лаврентия Анатольевича — Василий. Но Анну до сих пор преследовало ощущение, что молодой человек на полотне был вовсе не графом, а ее возлюбленным. Тем более что с сыном кузнеца Василий Лаврентьевич имел куда большее сходство, чем с родным отцом или младшим братом.
О своих тревогах Анна никому из домашних не говорила. Не за чем было им знать, что на самом деле беспокоит ее. Доктор же всю нервозность и чрезмерную плаксивость своей пациентки списывал на ее особое состояние. Марфа Ивановна вторила ему, ссылаясь на приметы и опыт деревенских рожениц. Домашние успокаивались от подобных объяснений, графиня — делала вид, что верит заверениям, продолжая почти ненавидеть себя за слабохарактерность и измену.
Душевное равновесие девушки нарушалось еще и потому, что Мелентий непременно хотел, чтобы у них родился сын.
— Мальчишка, — говорил молодой граф, — станет опорой отцу и деду: с малых лет будет учиться всем наукам, чтобы однажды стать достойным наследником нашим землям и капиталам.
— Э, как заговорил! — кряхтя и ерзая на стуле, отвечал на это Лаврентий Анатольевич. — В каких же недрах твоей дурной головы раньше прятались эти блестящие мысли?
Мелентий обыкновенно обижался на замечания отца, но быстро успокаивался. Вздыхал и отправлялся заниматься делами поместья, вести которые у Лаврентия Анатольевича уже не было ни сил, ни здоровья.
— Зря я так с ним. Мальчик все же вырос. За ум взялся. Добрый муж из него получился, — вполголоса приговаривал Лаврентий Анатольевич, обращаясь к Анне. — Ты как-нибудь намекни ему, что я горжусь им.
— Непременно, — с легкой улыбкой отвечала Анна.
Примерно такой разговор состоялся между ними и в тот день, когда посыльный принес письмо от Маркизы. Мелентий уже вышел из беседки в саду, в которой пили чай после завтрака. Лаврентий Анатольевич не проявил к посланию Руфины Модестовны никакого интереса, поэтому конверт взяла Анна. Поблагодарив посыльного, графиня отпустила его, после чего развернула бумагу. Быстро пробежала взглядом по ровным строчкам и отложила письмо на стол.
— Что там такое? — прихлебывая чай из широкого блюдца поинтересовался старый граф.
— Приглашение на бал, — спокойно ответила девушка.
— Вот молодежь нынче пошла! Это ж надо додуматься, чтобы беременной женщине приглашение на бал прислать!
— Приглашают всех.
Лаврентий Анатольевич сдвинул брови, причмокнул пару раз губами и вдруг громко рассмеялся:
— Беременная девушка, хромой старик и Мелентий — хороша компания для бала!
Анна не смогла сдержаться и тоже улыбнулась.
— Но происходящему есть вполне разумное объяснение, — обронила графиня. — Маркизе скучно, ведь в этом августе пока не было ни одного бала. А если подождать еще немного, то и не будет. К концу августа большинство здешних обитателей переберутся в столицу, и устраивать бал будет бессмысленно.
— Это да. Это верно, — согласился Лаврентий Анатольевич.
Они просидели в беседке еще около часа, пока к ним вновь не присоединился Мелентий. Молодой граф был полон энергии и решительно не мог понять, почему его жена и отец все еще не переменили места своего пребывания. Отчитывая в ставшей привычной для него полушутливой манере своих родных за малоподвижность, Мелентий вдруг заметил на столе конверт, подписанный знакомым почерком. Конечно, он не смог удержаться и тут же взял приглашение.
Едва ознакомившись с первыми строчками, молодой человек без стеснения присвистнул. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза и стал напевать мелодию. Насколько могла узнать Анна, в своих мыслях ее супруг танцевал полонез.
— Вот бы сходить на этот бал! — закончив петь, с заметной грустью в глазах и печальными нотками в голосе проговорил Мелентий.
— И думать не смей! Анна вот-вот рожать начнет!
— Ну, не вот-вот. Доктор говорит, что не раньше середины сентября…
Лаврентий Анатольевич стукнул кулаком по столу, чем испугал молодую графиню. Стукнув в сердцах себя по лбу, старик принялся извиняться. Анна взяла его за руку, давая понять, что извиняться не к чему.
— А мне кажется, в этом нет ничего дурного, — произнесла девушка, возвращаясь к прежней теме. — Я не против того, чтобы Мелентий съездил к Маркизе. Ему нужно развеяться. В последнее время он и так постоянно занят домашними делами и ни с кем кроме князя Олега не общается.
Старый граф вздохнул, исподлобья взглянул на Анну, но тут же смягчился и улыбнулся:
— Я ведь с самого начала говорил, что моему младшему сыну невероятно повезло получить в жены такую милую барышню.
* * *
Руфина Модестовна не поскупилась на подготовку и проведение бала. Музыканты, украшение залов, угощения для немногочисленных гостей — все было достойно если не бала в императорском доме, то, по крайней мере, в имении одного из придворных.
О себе хозяйка также не позабыла. Гостей сияющая от счастья и радости Маркиза встречала в роскошном платье из шелка изумрудного цвета, расшитом серебром и крупным жемчугом. Волосы были собраны в высокую, но относительно скромную по нынешней моде прическу. Впрочем, стоило приглядеться к прическе повнимательнее, как сразу бросались в глаза тонкие нити, унизанные жемчугом и словно бы укрощающие непокорные рыжие пряди.
