— Кто такой? — спросил человек, оказавшийся как раз перед сыном кузнеца.
Василий осторожно поднял голову и взглянул на предводителя бандитов. Перед ним стоял крепкий, выше среднего роста мужчина средних лет. Оба глаза, несмотря на прозвище, у него были на месте. Но возле правого века отчетливо виднелся глубокий, длинный шрам, отчего правое веко при моргании не полностью закрывало белок. В тусклом свете факела эта белая полоса на смуглом лице выглядела особенно зловеще.
— Васька я. Кузнец.
Одноглазый выхватил факел у своего помощника и поднес к лицу пленника. Впрочем, разглядеть что-либо на этом грязном, поросшем клокастой растительностью участке головы было не проще, чем на затылке. По одежде Василия, местами сильно изорванной, также было невозможно судить о его роде деятельности. Тогда Одноглазый за плечи наклонил пленника головой в песок, потянул на себя его руки и стал изучать их.
— Мозолей нет, — заключил Одноглазый. — Врешь!
— Зачем врать, господин? — испуганно залебезил сын кузнеца. — Просто инструмент давно в руках не держал. Все по тюрьмам, да по ямам, да по пустыне жизнь мотает.
Должно быть говорил Василий достаточно убедительно, потому что Одноглазый велел поднять пленника и вывести следующего.
Следующим пленником оказался Тарас Григорьев. Очутившись перед лицом врага, офицер ничуть не смутился и не испугался. Напротив, он выпрямился, расправил плечи и посмотрел в глаза предводителя бандитов с триумфом. Словно желая дать тому понять, что жалкий человечишка ничего не сможет сделать с тем, кого сама смерть не приняла в свои объятья.
Одноглазый выругался. Тихо и от того особенно пугающе. Лже-бедуины невольно переглянулись между собой, ожидая кары своего предводителя.
— Я же сказал, чтобы вы заморили его голодом, — процедил сквозь зубы Одноглазый. — Заморили! До смерти! Чтобы эта офицерская собака сдохла в муках!
— Так мы ему и не давали еды, — попытался оправдаться стоявший рядом с предводителем тюремщик.
— Если бы вы не давали ему еды, он бы сейчас не стоял передо мной!
— Это доктор, наверное, каким-то образом умудрился его выходить, — вновь послышался подрагивающий голос бандита.
Одноглазый размахнулся было факелом, в сердцах возжелав ударить своего подчиненного, но при упоминании о докторе замер. Прищурившись взглянул на Григорьева.
— Лекарь, говоришь? Тащи его сюда.
К Беллами бандиты отнеслись со всем возможным почтением, на которое только были способны. Карабкаться из ямы его никто не стал заставлять: вытянули врача вместе с веревкой. Пихать и толкать доктора также никто не решился. Таким образом, через несколько секунд доктор Кло уже стоял рядом с Тарасом, связать которого пока никто так и не отдал приказа, и Василием, снизу вверх смотрящим на окружающих и находящемся явно в худшем по сравнению с друзьями положении.
— Так это действительно ваша работа? — вежливо спросил Одноглазый, указывая на Тараса.
— Я лечить, — кивнул доктор.
— Зачем?
— Давать клятву. Должен лечить всех, кто нуждаться, — покорно пояснил Беллами.
— И нас станешь лечить?
— Если требоваться, — подтвердил доктор Кло.
Одноглазый улыбнулся. Вернув факел своему помощнику, он распорядился выделить врачу комнату и обходиться с ним так, словно он самый важный господин на этой заставе.
— Кто посмеет нагрубить или ударить уважаемого доктора, лично мной будет высечен в полдень у позорного столба!
'А положение у них ничуть не лучше, чем у гарнизона Южной заставы, — подумал Василий. — Вон как за доктора ухватились'.
Улучив момент, Василий подмигнул Беллами, давая понять, что все складывается на редкость удачно и доктору ни в коем случае не стоит испытывать судьбу, помогая им с Тарасом. На уготованном ему месте от Беллами будет больше проку.
Убедившись, что доктора Кло отвели, куда было приказано, Одноглазый вновь обратил свое внимание на Василия и Тараса.
— Этих цепью сковать и в кладовку на кузнице. Проверьте, чтобы инструментов там никаких не было! Как сделаете все, ключ от замка лично мне принести. Завтра поглядим, какой он кузнец, — бандит кивнул на Василия. — Если и вправду кузнец, в живых обоих оставлю. Офицер у тебя в помощниках будет. Но если обманул меня, обоих заживо на солнце зажарю. Нам лишние рты ни к чему, а вот потеха поим ребятам всегда на пользу идет.
Сплюнув на землю, Одноглазый отправился в ту же сторону, куда увели доктора. Оставшиеся бандиты кинулись исполнять его указания. По прошествии десяти минут Василий, Тарас и добрый кувшин прохладной воды были заперты в темной, но куда менее душной по сравнению с ямой кладовке. Стены ее были сделаны из деревянных, проеденных термитами досок, полом служил вездесущий песок.
— Сбежать отсюда будет не проще, чем из ямы, где нас держали, — вздохнул Григорьев, устраиваясь на земле на ночевку.
— Сбежим, — уверенно отозвался Василий.
— Неужто план уже придумал?
— Нет пока. Но деваться некуда — придется поработать головой. Не знаю, как у тебя, а у меня еще есть планы на жизнь за пределами этой чертовой пустыни и этого дрянного берега.
В темноте вновь послышался вздох Тараса.
— Моим планам на жизнь не суждено сбыться, — проговорил офицер. И впервые за все время знакомства Василий услышал нотки обреченности и смирения в его голосе. Теперь, когда никто, кроме друга, не мог видеть и слышать его, Тарас позволил проявиться истинным чувствам.
Однако подобные настроения шли в разрез с ожиданиями и надеждами Василия. Да и любой другой здравомыслящий человек на месте молодого человека сообразил бы, к каким последствиям могут привести безразличие и апатия в сложившейся ситуации. И хотя сын кузнеца пока еще не собирался раскрывать всей правды Григорьеву, он понял, что иного выхода у него не остается.
— Несколько лет назад я действительно занимался кузнечным ремеслом, так что вы можете не переживать за нашу судьбу: я сумею и лошадь подковать, и ключ к замку на этой цепи выковать, — громко и четко произнес Василий, чтобы исключить возможность быть неуслышанным и неправильно понятым. — Однако в последние годы жизнь принудила меня к совсем иным занятиям.
Тарас ничего не ответил ему, но по тому, что копошение в том углу, где расположился на ночлег Григорьев, прекратилось, Василий понял, что его внимательно слушают.
— Как вам уже известно, на Южную заставу мы с Беллами прибыли с инспекцией по поручению губернатора. В пустыню мы с доктором Кло отправились, заручившись поддержкой и советами полковника Ожешко. Однако истинная цель нашего путешествия сюда — это вовсе не разведка.
Григорьев вновь зашевелился, принимая сидячее положение. Темнота в кладовке не была абсолютной. Ночной свет и свет редких факелов проникал внутрь через многочисленные щели между деревяшками. И теперь, когда глаза пленников привыкли ко мраку, они могли различать силуэты друг друга.
